Водолаз – не дайвер: кто защищает воды Украины. И от коронавируса тоже

Константин Миргородский – волонтер, основатель Школы военных водолазов. Сам бывший военный водолаз, он стал одним из тех, благодаря кому в Украине появляется своя водолазная традиция.

Кроме всего прочего, он – пример того, что сам Миргородский назвал волонтерской инерцией. Когда неготовность одного человека спокойно наблюдать, как на страну надвигается серьезная угроза, может изменить жизнь многих к лучшему. И совершенно неважно о какой угрозе идет речь – о российской военной агрессии, или об эпидемии коронавируса.

О том, с чего начиналась подготовка военных водолазов в Украине после оккупации Крыма, для чего их готовят и какое отношение водолазное дело может иметь к коронавирусу – читайте в интервью Константина Миргородского «Черноморке».

Как вы стали водолазом? Все же, не самая популярная специальность.

Случайно, на самом деле. Когда я призывался на срочную военную службу в 2002 году, хотел стать десантником – здоровье позволяло, дури было много. В десантники не попал – не было отбора.

Про российских водолазов, которые в Орле прошли с портретами ветеранов по дну Оки, и какой урок на примере этого нужно выучить – читайте блог: Бессмысленная память о победе

Это была армия 2000-х, там что-то нормально сделать было практически невозможно. Но если ты сам приходил в военкомат и говорил: «Хочу служить», тебе давали некий выбор. Так что – если ты не совсем дурак, – то мог повлиять на свою судьбу. Вот я тогда выбрал поехать в ВМС и абсолютно случайно попал в часть, где были водолазы.

В этой части ничего хорошего не было, пока туда не пришел молодой командир водолазного взвода из Института Нахимова – краснодипломник, деятельный и грамотный. Он отобрал себе четверых ребят – меня в том числе. И отправил учиться на курсы водолазов-взрывников, взяв с нас честное слово, что после срочки мы подпишем контракт. Потому что вкладывать колоссальные силы и ресурсы в подготовку людей, которые тут же уйдут, не имеет смысла.

Так вы остались служить по контракту?

Да. Поначалу у меня были еще какие-то радужные мысли про то, что впереди ждет интересная служба. Но спусков не было, реальной работы не было. Занимались подводным разминированием, когда нас вызывали. Но командование части очень морозилось от таких вызовов – не хотели никуда ехать и не собирались что-то делать. Через год – нашу часть расформировали. Был выбор: или продолжать служить, или уйти на гражданку. И я ушел. Потому что прожить в Севастополе на зарплату контрактника в 370 гривен было нереально.

Когда вернулся в Киев, у меня было огромное желание работать. Тогда в столице было несколько водолазных фирм, но в них без опыта работы не брали. Я пошел работать в спасательную службу, работал на водолазных станциях. Там получил хороший опыт, потому что рвался под воду. Потом попал в одну из лучших компаний по подводно-техническим работам. Вот эти ребята меня научили практически всему, я в этом коллективе вырос.

Почему именно там?

В моем подразделении спуски под воду могли быть раз в месяц, а то и реже. И они сопровождались сложностями: подписанием бумажек, беготней, согласованиями. Ребята, которые занимаются подводно-техническими работами на гражданке, приходят на работу, одеваются и идут под воду. Так – каждый божий день по несколько часов. Опыт работ и часы под водой можно получить просто отличные.

А в мир волонтеров как попали?

Перед Майданом у меня полетело здоровье, и я потерял работу. Пришлось использовать свое образование Академии руководящих кадров культуры и искусств и идти работать на ТВ. С началом войны в 2014 году я призваться еще не мог по состоянию здоровья, поэтому начал ездить волонтером. Потом, работая на «Новом канале», я познакомился с Сергеем Притулой. На тот момент, это было после Дебальцево, уже стало понятно, что надо концентрироваться на каких-то специализированных штуках, потому что все эти истории с привозом камуфляжа отходят в прошлое.

Важно: Про Крым «без крови»: напоминание о мифе Кремля в День крымского сопротивления российской оккупации

Однажды я случайно увидел пост Притулы в Facebook, где он собирал всякие нужные для военных вещи. Подошел к нему, сказал, что сам вряд ли вернусь в водолазы, а снаряги осталось много, предложил все забрать и передать тем, кому она сейчас действительно нужна. Он меня свел с теми, кому она была нужна. Это был мариупольский отряд морской охраны. Мы поехали им это все передавать. Они попросили еще провести им какие-то курсы, потому что учить ребят было некому. Вот так мы остались их учить.

И с этого момента – понеслось?

Да. Я вернулся в Киев, стал планировать, как провести эти обучающие курсы, кого привлечь. Задействовал тех же ребят, с которыми работал, с которыми занимался волонтеркой. И в начале 2016 года мы провели первые курсы.

Первую группу учили в то время, когда еще все было очень неспокойно. Мы, когда на катере выезжали на водолазный полигон, экипаж с оружием был, потому что в Мариуполе все только затихло и было непонятно, что и как будет дальше.

Мы в пограничников очень серьезно вложились – учили на совесть, закупали и ремонтировали снарягу. Их основной задачей тогда было проводить досмотры судов в порту. Если заходит судно торгового флота – его надо быстро осмотреть. Потому что это может быть одним из самых простых способов провоза не только контрабанды, но и всего, чего угодно. К подводной части корпуса судна запросто прикрепить контейнер и доставить в нем ПЗРК, из которого в «час Ч» кто-нибудь шмальнет и повториться история со сбитым Боингом. Это – абсолютно реальная угроза.

Хотя нам быстро стало понятно, что так, как мы готовим этих ребят, их никто использовать не будет. Но мы их подготовили на совесть. И сами при этом получили колоссальный опыт. Например, поняли, что надо консультировать по начальной водолазной подготовке. Некоторые бойцы, которые были очень крепкими физически, элементарно не умели плавать.

Совсем?

Совсем. Кандидаты в водолазы могли проплыть 100-150 метров, а километр проплыть не могли. Если хочешь нормально обучаться водолазному делу – этого мало. Надо подтягивать ФИЗО на воде.

Потом мы готовили отряд Нацгвардии. Потом – были парашютисты-спасатели. Потом мы начали собирать группы конкретно под специализированные задачи. Во все процессы было вовлечено множество волонтерского народа, мы привлекали всех специалистов, которые были нужны в том или ином месте.

Я себе работу водолаза представляю больше по опыту дайвинга. А как она на самом деле выглядит?

На самом деле, это разные миры. Дайвинг – это индустрия туризма, иногда – спорта и научных исследований. Классический рекреационный дайвинг держится во многом на рекламе, понтах и личной харизме инструктора. Это его хлеб – привлечь неофита в индустрию, обучить, выдать карточки, продать снаряжение. Цель дайвера – сходить под воду, что-то увидеть, попробовать свои силы, достичь новых глубин.

Интересно: Психиатр: Из войны нельзя делать праздник

Цель водолаза – выполнить работу под водой. Ты обязан уметь грамотно ходить под воду по умолчанию. В среде профессиональных водолазов, например, считается моветоном говорить о том, сколько у тебя часов под водой. Часы себе можно приписать какие угодно, что многие успешно и делают. Водолаз – это, в первую очередь, выполнение работы. В нашей среде главное – что ты умеешь делать, а не хорошо ли умеешь пускать пузыри под водой.

В чем ключевая сложность работы?

Я не могу сказать, что быть водолазом – это сложно. Как любая работа, эта профессия кому-то заходит, а кому-то – нет. Есть виды работ, которые требуют серьезной индивидуальной подготовки.

Например, есть военная специальность водолаза-минера. Нужно владеть специальным глубоководным снаряжением. Ты работаешь на значительных глубинах, до 100 метров. Это – реально глубоко. В случае аварии – всплыть нельзя, потому что получишь декомпрессию. На тебе специальное оборудование, на тебе висит или электронный, или механический аппарат, который с поверхностью никак не связан. Если что-то случиться – можешь рассчитывать только на себя. Иногда – на своего напарника, если он есть. Необходимо быть предельно осторожным – морская мина может иметь ловушки, для того, чтобы ее было сложно обезвредить, и реагировать на магнитное поле, на свет, на гидроакустические шумы. Работать иногда нужно в темноте, без связи, без электроники, в холоде, только руками. Работа требует большой точности.

Мне кажется, что еще и железных нервов?

Железных нервов требует работа по поиску погибших. Когда случаются катастрофы на море – тонут паромы, происходят аварии кораблей – вот там психологическое давление очень серьезное. Тебе надо заходить в эти каюты, видеть людей. Это – сложно. Но это – тоже работа, которой водолазам иногда приходится заниматься.

Также интересно: Психолог: Рядом с Украиной всегда будет старый, бешенный и приученный к алкоголю медведь

Есть работы, которые требуют большой и сложной технической подготовки. Например, подводная сварка металла – это практически искусство. Есть много работ, которые на глубине пока не могут выполнять роботы, но их можно сделать человеческими руками. К примеру, работа по демонтажу оборудования нефтяной скважины, в условиях нулевой видимости на стометровой глубине. В этом случае на трех водолазов, которые спускаются под воду, работают сотни человек – огромное судно обеспечения.

А приятные моменты в работе есть?

Конечно. Во-первых, плохие люди в этой работе не задерживаются. Водолазы по своим человеческим качествам – хорошие ребята. Это рабочая специальность высшего пилотажа, которая требует больших знаний из разных отраслей и хорошей физической подготовки. Работа кайфовая, потому что она не тривиальна.

Конечно, военный водолаз – это несколько другое. Человек должен быть готов выполнить задачу – и все. Любой ценой. Если это диверсант – то он понимает, что может не вернуться и шансов на его эвакуацию может быть немного.

Зачем вообще Украине сейчас нужны военные водолазы?

Издалека зайду. Украинцы – континентальная нация, которая не умеет мыслить морем и осознавать его важность. Мы не понимаем, насколько море важно для существования государства и его развития. Море – это коммуникация, торговля, прибыль и рост. Море – это независимость государства. Море нужно защищать. Всегда будут те, кто захочет у тебя это море отобрать. Если Украина лишиться моря – она потеряет большой кусок своего товарооборота, и мы начнем медленно загибаться.

Водолазы Военно-Морских Сил – это поддержка операций флота. Это – противодиверсионная охрана и оборона баз. Сейчас эта угроза возрастает с каждым днем. С развитием робототехники это особенно актуально. Тем более, что россияне очень продвинулись в этом вопросе.

Водолаз – это часть системы противоминной борьбы, которая у нас только создается. Для примера. Суда торгового флота всегда ходят по определенным маршрутам – судоходным трассам. Морская мина – страшное оружие. Достаточно пары подрывов гражданских судов на минах, чтобы парализовать работу портов и судоходство. А у нас только один тральщик, противоминных роботов и техники тоже пока нет. Мины снять будет нечем.

Какие еще направления работы военных водолазов важны?

Крайне важны водолазы-разведчики Сил спецопераций. Это универсальные бойцы, одна из специализаций которых – разведка и диверсии на воде и под водой. Если грамотно развивать это направление, то через несколько лет можно получить возможность в случае агрессии нанести мощный асимметричный ответ. Морской спецназ – важный инструмент сдерживания агрессии.

Вспомните: Россия, моряки, трибунал: что ждет Украину после возвращения захваченных судов

Спасатели – это тоже важно. Когда этой осенью потерпел аварию танкер Delfi – экипаж снимали инструкторы водолазной школы. Как раз в тот момент передавали катера, которые россияне захватили, и оперативно-спасательная группа вместе с противодиверсионным отрядом были брошены на прием катеров, тонет Delfi. Подняли опытных инструкторов, и они вместе с ГСЧС (Государственная служба Украины по чрезвычайным ситуациям – ред.) организовались и оперативно сняли оттуда людей.

Если говорить о водолазах инженерных войск, то такие спецы нужны для разминирования водоемов Донбасса. Там осталось очень много всего на дне лежать. Отряды ГСЧС, и водолазы-саперы инженерных войск там работают постоянно, они это все поднимают, обследуют, чистят. Потому что это – эхо войны.

Интересно: Последствия кражи: «Адмирал Кузнецов» как зеркало российской истории

Есть еще работа по охране мостов, которой занимаются ребята из Нацгвардии. Их задача – не допустить захвата мостов диверсантами. Плотины, гидроэлектростанции, все стратегические объекты, которые у нас на воде находятся – а их очень много! – должны постоянно осматриваться, чтобы диверсанты не могли там сделать какую-то гадость.

Как вы пришли к тому, что решили адаптировать маски для снорклинга под средство защиты от коронавируса?

По волонтерской инерции. Когда надвигается очевидная задница – надо что-то делать, чтобы исправить ситуацию. Увидел на водолазном форуме, как в Италии применяют маски для оксигенации. Эти маски – очень простая штука: при вдохе свежий воздух омывает стекло, то есть маска не потеет, а при выдохе, воздух, обогащенный углекислым газом, уходит по другому каналу и выдыхается в трубку. Итальянцы догадались, что эти маски можно использовать для оксигенации. Если пациента еще рано класть на аппарат ИВЛ, то можно под небольшим подпором подать кислородные смеси и это, вроде как, помогает, если уже поражены легкие.

Я проконсультировался с медиками, с инфекционистами. Мне сказали, что это все круто, но нам сейчас нужнее защита для врачей, которая тоже может быть сделана на базе масок.

Итальянцы выложили в открытый доступ чертежи специального переходника, с помощью которого маску для снорклинга можно превратить, грубо говоря, в противогаз, который защитит врача от возможности получить вирус воздушно-капельным путем. Маска мягкая, силиконовая, не потеет, она закрывает все лицо, дышать в ней легко. Самое главное – туда можно вставить фильтр от аппарата ИВЛ, которых очень много есть в больницах. Этот фильтр – противовирусный. Он защищает именно от вирусов. Фильтров этих в стране достаточно, стоят они копейки. Его хватает на сутки беспрерывного дыхания. То есть ты этот фильтр щелкаешь на маску – и смену можешь работать. Да, есть определенный дискомфорт. Но мягкий силикон маски на лице – это гораздо лучше, чем пластиковые очки.

Вы же как-то адаптировали итальянскую идею под украинские реалии, правильно?

Итальянцы все это делали с помощью 3D печати. Но у них 3D-принтеры очень высокой точности. А у нас были бытовые принтеры, которые такой точности не дают. Поэтому первые переходники, которые мы сделали – были очень плохого качества, они просто ломались в руках.

Интересно: Мастер крафтовых юморесок: Повод для шуток №1 в ближайшие годы – именно Зеленский

Нам надо было, чтобы все детали стыковались герметично, потому что это, все-таки, должна быть защита. Мне знающие люди подсказали, что надо не печатать эти детали, а отливать из полиуретана. Дали мне компанию, которая занимается таким вакуумным литьем из полиуретана, неделя у нас ушла на то, чтобы доработать чертежи и отлить силиконовые формы. Только после этого пошли серийные переходники. Да, наш переходник сложнее и дороже, чем простейшие образцы, напечатанные на принтере, но в нем стоит обратный клапан. То есть тот воздух, который ты выдохнул, и он уже насыщен СО2, ты его обратно не вдыхаешь. Когда ты работаешь 6 часов подряд – это важно.

Почему?

Потому что постоянно вдыхание воздуха, обогащенного углекислым газом, приведет к тому, что врач устанет, у него разболится голова и ему просто станет плохо.

Вот мы сделали несколько десятков таких масок и передали их в Киевские городские клинические больницы №4 и №9, в Октябрьскую больницу и в Киевский военный госпиталь.

Что врачи сказали?

В 4-й больнице уже были похожие маски, они нам сказали, что надо ставить два фильтра – потому что так легче дышать. В 9-й больнице – забрали с руками и ногами, сказав: «Офигенно! Дайте еще!».

Делали вы это за свой счет?

Ну, своих туда тоже пришлось немного вложить. В основном, мы как начали еще на войне работать с «Народным проектом», так и продолжаем с ними работать. Эту задумку тоже они оплачивают, в рамках проекта «Другий фронт», который помогает медикам. Ну, и плюс, у нас небольшой запас средств был на счету «Школы водолазов» – тысяч пятнадцать. Вот мы их все сняли и тоже пустили на изготовление этих масок.

Про сопротивление «зеленым человечкам» и боевикам из так называемой «самообороны», переселении из Крыма, а также участии в боевых действиях на Донбассе читайте интервью крымчанина Игоря Руляка.