Пандемия коронавируса нового типа распространилась буквально по всему миру. Не обошла стороной она и временно оккупированную Российской Федерацией украинскую Автономную Республику Крым.

«Черноморка» приводит главное из материала.

«С 1 апреля я самоизолировался у себя дома. На улицу выходил только, чтобы купить продукты или вынести мусор, а также (крайне редко) по рабочей необходимости. Всё это время у меня было отличное самочувствие, режим самоизоляции не создавал никаких неудобств», – вспомнил Меснянко.

По его словам, 16 апреля он внезапно почувствовал легкое недомогание.

Важно: Приказано выжить: что творится в стационарах больниц оккупированного Донбасса?

«По ощущениям это напоминало очень сильную физическую усталость. К вечеру поднялась невысокая температура, которая в следующие два дня стала подниматься. Никаких симптомов простуды или гриппа не было: только физическая усталость, ломота в теле и головная боль при повышении температуры. Жаропонижающее на несколько часов приводило меня в нормальное состояние, но потом температура вновь поднималась. Как раз в эти дни я узнал, что мой друг, живущий в другой стране, переболел коронавирусом. Мы списались, и он рассказал о симптомах, которые были у него. Оказалось, что у нас они в общих чертах совпадают», – добавил журналист.

После этого утром 20 апреля у него поднялась температура до 39 градусов.

Терапевт из поликлиники пришла под вечер, осмотрела и выслушала Меснянко, прописала стандартное противовирусное средство и посоветовала и дальше сбивать температуру при помощи жаропонижающего

Врач определила, что температура поднялась из-за воспалённого горла, хотя горло не беспокоило журналиста ни в предшествующие, ни в последующие дни.

«Предположение о коронавирусной инфекции она отбросила сразу (видимо, на глазок), не порекомендовав даже сделать анализ крови», – акцентировал он.

А утром 21 апреля он проснулся от температуры 40. В Едином контакт-центре журналисту рекомендовали немедленно вызывать скорую помощь, однако скорая наотрез отказалась приезжать на вызов.

«Температура 40 – совершенно нормально. У вас организм борется с болезнью, отсюда и температура», – сказала женщина на другом конце провода.

Но переносить недомогание Меснянко становилось всё тяжелее.

«После того как к вечеру 22 апреля жаропонижающее окончательно перестало действовать, а у меня появился сухой грудной кашель, оператор скорой помощи все же дал согласие приехать на вызов», – подчеркнул он.

После этого журналиста госпитализировали в «восьмерку» – городскую инфекционную больницу Севастополя, которую на время пандемии принимает только пациентов с COVID-19 и с подозрением на инфекцию.

Читайте также: Проще лечь и сдохнуть: грустные тайны умирающей медицины в «ЛНР»

В приемном отделении инфекционной больницы он прождал полтора часа из-за оформления бумаг на поступившего больного, притом что часть документов Меснянко поручили заполнить самому.

«Пока готовили мои документы, я стал свидетелем конфликта фельдшера бригады, которая доставила меня в больницу, с врачом приёмного отделения. Сотрудников больницы возмутило, что фельдшер была одета в обычный защитный халат и одноразовую медицинскую маску, в то время как по инструкции за больными с подозрением на коронавирус положено ездить с более серьёзной защитой. На это фельдшер отвечала, что подобные претензии нужно адресовать ее начальству: ей какой дали вызов, на такой она и поехала», – вспомнил он.

После оформления бумаг около полуночи журналиста отвели в отделение для пациентов с «неподтвержденным коронавирусом».

«В трёхместной палате, к счастью, я оказался один. В течение следующих двух недель ко мне никого не подселили, хотя в некоторых соседних помещениях содержались по два-три человека. Вообще, пациентов в отделении было не больше десяти, хотя оно явно рассчитано на большее количество пострадавших», – пишет он.

Больничное отделение 1-a, в которое определили Меснянко, располагается в приземистом двухэтажном здании 1952 года постройки.

«Судя по состоянию его интерьеров, капитального ремонта эти стены не видели никогда, да и косметические улучшения в последний раз в отделении проводились довольно давно. В палатах с обшарпанным полом, потолком и стенами стоят металлические панцирные кровати и кособокие деревянные тумбочки. В оконных рамах зияют щели, вода в умывальник подается по ржавым трубам, из электрических розеток выпадают вилки, благодаря чему зарядка ноутбука или смартфона превращается в увлекательный квест с непредсказуемым исходом. Разбитая и разрисованная многими поколениями пациентов кафельная плитка в туалетах соседствует с треснувшими унитазами без сидений, протекающими трубами и полусломанными сливными бачками. Состояние пищеблока не вызывает аппетита, а ванная комната, где пациенты могут принять душ, стоя в металлическом поддоне и поливая себя из шланга чуть теплой водой, навевает какие-то уж совсем неприятные мысли», – описывает он.

Важно: «Будем говорить, как с животным?»: в Крыму «полиция» била и пытала 17-летнего крымского татарина

На утро после госпитализации у журналиста взяли ПЦР-тест на коронавирус и сделали рентген легких. Также назначили лечение: два антибиотика (цефтриаксон и азитромицин), а также противовирусный препарат умифеновир.

Впоследствии у журналиста также взяли тесты на коронавирус.

«Если результат будет положительным, мы вас сразу заберем в больницу. Если отрицательный – мы не будем вас ставить в известность», – сказали ему врачи.

«Распорядок дня в отделении ничем не отличается от стандартного распорядка в обычной больнице. Утром приносят назначенные препараты, измеряют температуру, артериальное давление и уровень сатурации (насыщение крови кислородом). Последний показатель нужен для отслеживания работы лёгких и выявления признаков пневмонии, которая является наиболее частым осложнением при коронавирусе. После завтрака приходит лечащий врач. Вечером снова измеряют температуру и дают очередную порцию лекарств. Всё остальное время пациент предоставлен сам себе. Я по нескольку часов в день работал за ноутбуком, читал книги, смотрел фильмы, спал. В отделении 1-а отсутствует вайфай, а мобильная связь очень плохая, поэтому и мобильный интернет практически не работает. В результате у пациентов возникает ощущение оторванности от внешнего мира», – рассказал Меснянко.

Из-за обострения эпидемиологической ситуации посещение больных друзьями и родственниками в больнице запрещено.

«Необходимые вещи и продукты питания разрешается передавать пациентам раз в день в строго определённый час. Подписанный пакет с передачей следует оставлять на проходной, откуда его забирает санитарка из отделения и относит адресату. К слову, возле проходной инфекционной больницы круглосуточно дежурит наряд Росгвардии. Силовики ни у кого не проверяют документов и не интересуются у прохожих причинами нарушения режима самоизоляции. Вероятно, они находятся возле спецобъекта просто так, на всякий случай», – объяснил он.

Читайте также: Чтобы про Крым не забывали – нужно менять политику, – пиарщик

Из палаты разрешается выходить только в туалет или если срочно нужна помощь, при этом нужно обязательно надевать маску.

«После того, как прошел слух, что у одного из пациентов в нашем отделении подтвердился диагноз, палаты, предупредив постояльцев, стали запирать снаружи. Продлилось это непродолжительное время, после чего без объяснения причин от этой меры отказались», – вспомнил журналист.

Меснянко отметил, что медперсонал пристально следил за чистотой в отделении.

«В палатах каждый день проводят влажную уборку, выносят мусорное ведро, а кварцевание проводится практически в режиме нон-стоп. Сотрудники больницы очень вежливы, отзывчивы и предупредительны. Но из-за того, что, по понятным причинам, они стараются проводить в отделении как можно меньше времени, докричаться до них бывает трудно», – пишет он.

Интересно: Новая власть пытается нащупать инструменты возврата Крыма, – Сенченко

На четвёртый день госпитализации, благодаря назначенной терапии, у Меснянко нормализовалась температура и пропал кашель.

«Пришли результаты теста на коронавирус: он оказался отрицательным… Рентген лёгких также не выявил патологий: стало понятно, что пневмонии у меня нет», – пишет он.

Однако скорая выписка журналисту не грозила. Согласно протоколу, ему следовало на десятый день госпитализации сдать повторный ПЦР-тест и дождаться его результатов.

«При самом благоприятном раскладе мне предстояло провести в больнице порядка двух недель, несмотря на то что я уже чувствовал себя вполне здоровым», – констатировал он.

Курс лечения Меснянко закончился 1 мая, тогда же у него взяли повторный тест на коронавирус, который также не выявил опасной инфекции.

«Поскольку 4 и 5 мая были государственными выходными днями, выписывать из больницы меня собрались только 6-го. Почему отпускать излечившихся пациентов, с которых сняты инфекционные подозрения, можно только в рабочий день (притом что лечащий врач находится в больнице), сотрудники медучреждения объяснить не смогли», – недоумевает журналист.

В связи с этим он написал официальный запрос в так называемый «департамент здравоохранения» оккупационных «властей» Севастополя, откуда его переадресовали главврачу инфекционной больницы.

«Та ответила, что если отрицательный результат повторного теста занесен в медицинскую карту, то задерживать пациента на госпитализации нет оснований. Только после этого лечащий врач оформил выписку, и вечером 4 мая меня отпустили домой», – пишет Меснянко.

«Я провёл в инфекционной больнице 12 суток, вылечил свое заболевание неясного происхождения, которое в эпикризе обозначили как «острая респираторная инфекция средней тяжести», и своими глазами увидел, в каких условиях содержатся люди, имевшие неосторожность разболеться в разгар эпидемии коронавируса», – подытожил он.

Читайте также: Жительница Севастополя: СМИ забывают, что в Крыму живут реальные люди

«Черноморка» в Telegram и Facebook

Фото: Антон Меснянко | svoboda.org