Украину ждет непростой конец 2019 года. Все никак не сложится пазл саммита лидеров стран «нормандской четверки», дату которого из месяца в месяц переносят из-за ультиматумов России. Следовательно, тормозятся попытки президента Зеленского прекратить горячую фазу боевых действий на Донбассе.

Кроме того, предстоят непростые газовые переговоры с Россией. Плюс попытки освободить наших политзаключенных и военнопленных из тюрем в РФ, временно оккупированном Крыма и ОРДЛО.

Все эти вопросы с украинской стороны курирует большая команда, в которой одной из главных персон является министр иностранных дел Вадим Пристайко.

14 ноября вышло его интервью BBC News Україна. «Черноморка» собрала ключевые заявления главы внешнеполитического ведомства, которые проливают свет на то, чего ждет и что планирует Украина сделать в международных делах в ближайшее время.

ПРО НОРМАНДСКИЙ САММИТ

«Мы уверены, что все препятствия сняты, это то, о чем мы договаривались еще 2 сентября на встрече внешнеполитических советников. Мы видели также, что российские представители, в частности Песков заявил сразу, что еще надо достичь договоренностей, о чем конкретно будут говорить лидеры.

Я хочу сказать, что не было формальной договоренности, что будет еще какая-то третья предпосылка – кроме «формулы Штайнмайера» и разведения.

В общих чертах подготовлен документ, это – коммюнике по завершению разговора двух лидеров. Я не знаю, что имеют в виду россияне, мы исходим из того, что все выполнено, давайте встречаться.

Сейчас мы ищем дату, когда четыре лидера могут сойтись в одном месте и провести эти переговоры».

КОГДА И ГДЕ БУДЕТ ВСТРЕЧА

«Дата, которая обсуждается всеми четырьмя сторонами, есть. Вопрос в том, насколько она удобна.

Я думаю, что до конца этого года, ведь все согласились. Немецкие и французские коллеги предлагают конкретную дату, которая их устраивает, мы заявили, что она нас тоже устраивает, ждем ответа от четвертой стороны.

Когда я вижу, что российские официальные лица говорят: а чего спешить, надо подготовиться – мне кажется, что было достаточно времени, чтобы подготовиться. Надо было выполнить предпосылки – мы их выполнили.

Это может быть Париж, это может быть Берлин. Для нас не имеет значения. Были встречи и там, и там».

О ПРЕДЛОЖЕНИИ НАЗАРБАЕВА ВСТРЕЧИ ЗЕЛЕНСКОГО И ПУТИНА ТЕТ-А-ТЕТ

«Вы, наверное, тоже прочитали заявление бывшего президента, Астана предлагалась вместо Минска с самого начала. В принципе мы благодарны Минску за то, что нам это предлагается – и расходы, и затраты, и все остальное. Но вы помните, что между Азербайджаном и Арменией тоже Минский процесс и тоже в Минске. Именно на основе этого другой лидер, в частности, Казахстана предложил свою столицу.

С чисто логистической точки зрения, это более сложно, чем Минск. Надо еще пять часов лететь в одну сторону. И в принципе никто никого не хочет обижать, но мы довольны тем, что мы имеем переговорную позицию в Минске, она удобна для всех. Я не думаю, что встреча может быть в Астане. Скорее всего, или в Берлине, или в Париже.

Я был на встрече с Нурсултаном Назарбаевым, когда это обсуждалось, мы встречались в Японии. Это действительно была полезная встреча. Полезное обсуждение и действительно Назарбаев предложил стать посредником для такой встречи, но это скорее было обсуждение.

Президент сказал, что он говорит и Меркель, и Макрону, что «безусловно, мне надо встречаться с Путиным, потому что мы не можем без встречи сдвинуть процесс с места». О том, что давайте вот мы вместо чего-то сделаем эту встречу, такого разговора не было.

Предложение Назарбаева помочь в организации встречи имело общий дипломатический характер. Если нужна помощь, я готов помочь. Ответ Зеленского был: спасибо, нам нужна любая помощь, давайте встречаться».

О ВОЗМОЖНОСТИ ДВУСТОРОННЕЙ ВСТРЕЧИ ЗЕЛЕНСКОГО И ПУТИНА

«Я так же, как и вы, сегодня (12 ноября – ред.) утром услышал, что такая встреча возможна. Для того, чтобы мы это могли обсуждать, нам нужно от российской стороны подтверждения, что эта информация соответствует действительности, тогда мы будем принимать решение. Но мы остаемся в нормандском формате, мы не просто уважаем то, что было сделано, но давайте не забывать, что Франция и Германия являются теми силами, которые позволяют нам вести переговоры с немножко другой позиции, чем когда мы говорим тет-а-тет.

Встреча не выгодна (России – ред.), и поэтому ее с 2016 года не было. Но санкции, которые есть, – это тот механизм, который держит Россию за столом переговоров».

ПРО ДОКУМЕНТ, КОТОРЫЙ ПРИМУТ ПО ИТОГАМ НОРМАНДСКОГО САММИТА

«На сегодняшний момент тот документ, который есть, это коммюнике. Очень простой документ. Если нам удастся масштабный обмен к встрече – там будет записано, что лидеры приветствуют этот обмен и уполномочивают свои органы завершить обмен «всех на всех».

Там также будет записано, что стороны требуют открыть доступ к территориям так называемых «ЛНР/ДНР» для гуманитарных международных организаций, таких как «Красный крест». Ведь около 500 человек пропали без вести, их семьи не знают, что с ними произошло.

Там может быть записано, что разведение в трех участках открывает путь к следующим участкам».

О ГАЗОВЫХ ПЕРЕГОВОРАХ С РФ

«Газ является чрезвычайно важной темой, но она не является частью нормандских переговоров. Если все четыре лидера согласятся написать, что контрактные отношения очень важны для планового существования газового рынка – это может быть записано (в коммюнике – ред.).

То есть если лидеры выйдут на разговор о газе – это должно быть записано в этом документе. Но конкретных объемов, кубометров – нет, об этом речь не идет вообще.

Этим занимаются два хозяйствующих субъекта. Также министры энергетики между собой ведут переговоры.

Мы победили в арбитраже, Россия должна нам миллиарды евро прямо сейчас. Действительно, они (Россия – ред.) об этом говорят. Но то, что заявляет Россия, а наши СМИ видят в этом договоренность – это не так, это их переговорная позиция. Каждая сторона приезжает со своей переговорной позицией, часто завышая ожидания.

Мы им прямо сказали, что нет, извините, мы победили в суде, вы нам должны, пожалуйста, платите. Компромисс, в какой форме – деньгами или газом – это то, что должны обсуждать между собой переговорные команды».

ПОЧЕМУ РОССИЯ ОТТЯГИВАЕТ НОРМАНДСКУЮ ВСТРЕЧУ

«Лучше спросить россиян, а не меня. Вы имеете в виду, почему на следующий день после разведения происходит встреча?

Сейчас мы говорим: все выполнено. Когда состоится встреча? Мы смотрим графики, когда ее можно провести. Мы хотим как можно быстрее. Все ждут ответа России».

О ЖЕЛАНИИ ЗЕЛЕНСКОГО ВСТРЕТИТЬСЯ С ПУТИНЫМ

«Я думаю, что это преувеличенное ожидание, которое появилось из-за этой нервозной ситуации. В силу того, что мы не можем сами по себе закончить войну, мы зависим от другой стороны. Та система, которая существует в России, она очень завязана на одного лидера и без его решения в этом государстве немногое изменится.

Именно поэтому как этот президент, так и предыдущий, хотели встретиться с ним, чтобы понять, что конкретно должно быть сделано, чтобы эту войну закончить. Казалось бы, все есть, минские договоренности есть, на бумаге все написано, чего еще не хватает в этом уравнении, чтобы оно сдвинулось с места.

Мы рассчитываем на четкий разговор, чтобы прийти и сказать: что вы реально хотите от нас. На такой разговор рассчитывает Владимир Зеленский».

О НЕВОЗМОЖНОСТИ ПЕРЕГОВОРОВ С «Л/ДНР»

«Это основа нашей позиции. Она остается в силе. Партнеры нас не толкают. Россия постоянно толкает на этот путь.

У нас своя позиция, Москва думает совсем обратное. А где-то посередине компромисс. Например, на момент проведения выборов их не должно существовать, ведь появится новая власть. Я думаю, что у всех в голове есть это понимание, но ради политических заявлений все говорят на эмоциональных тонах перед встречей.

Мы ставили вопрос о том, что результаты так называемых «предварительных выборов» должны быть отменены для того, чтобы открыть путь для нормальных выборов.

Мы также напомнили, что после того, как власть заходит, все эти «лидеры», «министерства» должны быть отменены. Будет очень болезненный и полный неприятных компромиссов процесс реинтеграции».

О ВЫБОРАХ НА ДОНБАССЕ

«Если бы мы начали 5 лет назад разрабатывать это законодательство, оно было бы готово.

Меня неправильно поняли, когда я раньше об этом говорил. Я подчеркиваю – идеально, чтобы мы провели (местные выборы – ред.) по всей Украине на основе одного законодательства.

В чем она (позиция – ред.) сойдется в процессе переговоров – на практике это очень сложно. Наверное, не удастся это сделать.

Из того, что записано в минских договоренностях, контроль за границей – это последний пункт. Хотя наш предыдущий президент заявил, что это просто список без хронологического порядка. Извините, но если там записано шаг за шагом, что делается почасово, то иначе, чем хронологию это никто не читает.

Не надо путать украинский контроль над границей и контроль над границей. Ведь можно в ходе переговоров выйти на формулу, когда контроль за рубежом происходит совместно, например, Украина и ОБСЕ.

Вы же знаете, что на территории Украины есть две миссии – одна СММ ОБСЕ, а еще наблюдательная миссия, которая находится в двух пунктах пересечения между Украиной и Россией на границе. Вот одна из идей была, чтобы расширить эту миссию на все 400 километров границы за счет технических средств, дронов, камер.

Это не то, что мы хотим, ведь мы хотим, чтобы наши ВСУ, пограничники вышли, но это уже первый шаг, чтобы кто-то, кроме россиян, контролировал эту границу».

О ВЫХОДЕ ИЗ МИНСКИХ СОГЛАШЕНИЙ

«Да, это возможно. Если мы увидим, что этот процесс идет бесконечно. Это очень непопулярное заявление и, наверное, опять не понравится нашим западным партнерам. Но для нас Минск – не самоценность. Самоценность – наше выживание как нации. И если мы увидим, что они не срабатывают, и это ведет нас в постоянное затягивание бесконечного процесса, то рано или поздно будет принято решение о выходе из минского процесса.

Более того, хочу сказать, минский процесс не был запланирован как бесконечно длинный. Он был запланирован на первый год. Почему тогдашнее руководство нашего государства решило пытаться продолжить Минск, а не честно сказать, что он не работает и надо искать что-то другое?

Сыграли свою роль санкции, которые были привязаны к Минску. Был целый клубок связанных с этим проблем. Отказаться от Минска – очень сложное политическое решение.

Я думаю, что дедлайн существует. Он не прописан четко, но если эта встреча, которая состоится, покажет отсутствие прогресса, это, безусловно, поставит под сомнение возможность достижения мира в минском процессе.

Вот когда мы вернемся (с нормандских переговоров – ред.), тогда и будет правильно спросить нас об этом. И если ничего не привезем, то логичным будет вопрос, насколько этот Минск все еще нам нужен».

О ВОЗМОЖНОЙ ОТМЕНЕ САНКЦИЙ ПРОТИВ РОССИИ

«Это и есть цена Минска. Но я прошу вас не забывать, что санкции могут быть отменены и без выхода из Минска. Мы можем с вами выполнять Минск до конца нашей жизни и до конца жизни наших внуков, а санкции могут быть отменены каждые полгода.

Сложная эквилибристика между тем, как понять и почувствовать настроения, и могут ли санкции все еще играть сдерживающую роль, или нам нужно все-таки выйти из Минска и искать мир каким-то другим путем – это и есть ответственность главы государства и нынешнего правительства, и всего общества».

ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ВМЕСТО «МИНСКА»

«У Киева есть видение нескольких возможных вариантов. Например, если не Минск, то нам тогда нужно обращаться за миротворческой миссией, точнее peacekeeping – миссией по поддержанию мира.

Этого элемента нет в Минске, и это возможный апгрейд Минска в новом формате. То есть если мы видим, что оно не срабатывает, тогда, наверное, надо обращаться за помощью третьей силы. Хотя разговоры эти ведутся еще с 2015 года, но до сих пор Россия как член Совета безопасности ООН не позволяла такую миссию. Более того, они вносили свой вариант – вы помните – расположить миротворцев вдоль линии соприкосновения. Нас это не устраивает. А вот компромиссный вариант – например, миротворцы на линии между Украиной и Россией, – нас устроил бы.

Для этого Минск и существует или нормандская встреча существует – чтобы лидеры сели и сказали: нас не устраивает это, у нас есть другая идея, давайте сделаем миротворческую операцию или операцию по поддержанию мира».

О ПРЕДСТОЯЩЕМ ОБМЕНЕ ПЛЕННЫМИ

«Действительно есть три группы: это люди, которые содержатся на территории РФ, содержащиеся в оккупированном Крыму и те, которые содержатся на оккупированных территориях Донецкой и Луганской областей.

Я специально не хочу входить в детали, потому что каждая из этих трех групп обменивается на определенное количество с той стороны, которых они хотели бы получить с территории Украины. Есть группа людей, которые над этим работают каждый божий день.

Трудно сказать обо всех. В 2016 году был довольно масштабный обмен. Мы думаем, что после этого обмена реализация обмен «всех на всех» может быть сделан за один раз.

МИД привлечен, он помогает. Есть группа, которая очень активно работает в минской группе сама по себе. Есть очень большая юридическая работа, есть привлеченные адвокаты, есть гуманитарные, волонтерские, неправительственные организации, которые занимаются этим».

ПРО ЕРМАКА, КОТОРЫЙ ДЕ-ФАКТО ЗАНИМАЕТСЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКОЙ

«Должен определить глава дипломатической службы, которым является президент Украины, кто какими вещами должен заниматься в этом государстве. Я с вами в принципе согласен, что заниматься всеми вопросами внешней политики – для этого есть министр иностранных дел. Но вместе с тем, всегда в президентском офисе был советник по внешнеполитическим вопросам, которому президент доверял конкретные вопросы.

И до Ермака были советники, это всегда так было в украинской системе. Я вам одно могу сказать: МИД занимается не точечными делами вроде двух-трех названных вами, которыми занимается Андрей Ермак. Я с ним общаются ежедневно по многу раз. Но у МИД значительно большая ответственность – например, перед вами я встречался с послом Великобритании, а вчера с послом Китая.

Предел и спектр наших интересов как МИД значительно больше. И это даже полезно, что президент имеет возможность ежедневно общаться с человеком, которому доверено одно конкретное дело. И пусть этим занимается. Мы должны заниматься всем миром: развитием экономических, культурных связей, защитой наших людей по всему миру – всем, чем ОП не может и не должна заниматься.

Кроме Андрея Ермака есть много людей, которые вовлечены в отношения с другими государствами. И в принципе у нас нет профессиональной ревности. Хватит работы. Копать хватит на всех. Единственное, что мы хотим президенту объяснить – даже всем президентам, – если вам нужна картина общая, мы для этого существуем».

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook