Константин родился в Донецкой области. Уже много лет подряд защищает Украину от российских оккупантов. Свою любовь, надежду, опору, а сегодня – супругу, встретил несколько лет назад во время горячих боев на Светлодарской дуге. Ей, человеку с активной жизненной позицией (в прошлом – частному предпринимателю), «русский мир» отнюдь не пришелся по вкусу. Оставив все, что у нее было в оккупированном ныне Красном Луче Луганской области, женщина покинула опасную территорию. Через год она подписала контракт с Вооруженными Силами Украины и направилась на фронт. Сегодня семья воспитывает четверых детей. Но обо всем по порядку.

Место отдыха одного из ротных опорных пунктов 28 отдельной механизированной бригады Сухопутных войск ВСУ. Темень, которая в это время года наступает рано. Тишину нарушают выстрелы неподалеку. Поднимаю вопросительный взгляд на взводного. Евгений из «добрым» позывным «Закат», как всегда спокойно и с улыбкой, объясняет, что это достаточно далеко, что «работа» на участке соседнего подразделения, что в случае чего-то важного – мы услышим это в радиостанцию. Ее он не оставляет ни на миг.

Важно: Новое разведение сил «практически согласовали»: итоги переговоров по Донбассу в Минске 12 февраля

Но это все для них – понятно. Я здесь гость и нервы, как говорят, не железные. Выстрелы слышаться чаще. Наконец автоматические очереди стрелкового оружия и взрывы, очень похожие на разрывы ручных гранат, вызывают стойкое ощущение, что где-то, в нескольких сотнях метров, ведется интенсивный ближний бой. 18-летний Кирилл (о нем мы писали в предыдущей части) выходит в коридор в полном снаряжении и останавливается на несколько минут подождать напарника. Тот еще собирается.
– А ты куда? – спрашиваю у парня.
– В наряд. Тут недалеко.
– Там сейчас безопасно?
– Вполне безопасно. У нас другое направление.
– А пойду-ка я с вами посмотреть, как здесь ночная служба.
– Оно вам надо среди ночи?
– Так там могут быть приключения?
– Конечно могут. Мы же на войне, – отвечает он уже совсем по-другому. Здесь никто никогда не обещает ничего наверняка. И безопасности не обещает тем более. Не принято. Ведь знать, что случится в следующее мгновенье, дано одному Богу. Кирилл продолжает диалог встречным вопросом:
– Вам не страшно? И хочется вот это выходить в ночь?
– Страшно, и не хочется, – отвечаю чистую правду, – подождите меня минуты три. – А сам понимаю, что мне, на треть старшему, чем этот парень, будет стыдно отсиживаться здесь, если дозор попадет в переделку. И то, что он при своем ритме жизни на этой позиции, конечно, более опытный боец, чем я, – совсем не оправдание.

Читайте также: Мирные процессы на войне: говорят оккупированные Донецк, Луганск и Крым

Краткий разговор с командиром взвода, застегнуть снаряжение, прихватить автомат и боеприпасы, освободить боковые нарукавные карманы и верхние карманы брюк на случай применения жгута. Все очень быстро. Мы не ждем неприятностей, но стандартный алгоритм работы никто не отменял. Вот и я на всякий случай собираюсь, как перед боевым контактом. Понимаю, что это, в некотором роде, инфантильность, но при таком количестве людей и громком «аккомпанементе» за окном ни один лишний автомат на самом деле лишним не будет…

Когда прибываем на пост (я, споткнувшись раз десять и попав чуть не по колено в грязь, а Кирилл – вполне нормально, узнавая дорогу по памяти и подсказывая мне), – напарник парня уже на месте. Взрослый мощный мужчина контрастирует с худощавой фигурой парня.

Константин. Позывной – упрощенный для удобства в радиопереговорах – «Костян».

Наряд действительно проходит спокойно. Стрельба неподалеку утихает. И пока Кирилл наблюдает в прибор ночного видения сектор ответственности, я включаю ночной режим камеры и начинаю разговор с Костей.

Тут сейчас спокойно. Если враг и проявляет активность – боевые столкновения не той интенсивности. На Светлодарской дуге в свое время я был старшим двух позиций – «Марса» и «Марса-2». Из «Марса», лесом, было сто метров до врага. А из «Марса-2», если верить дальномеру, ровно 142 метра, зато в зоне прямой видимости. Через полянку видно было блиндажи. Ни днем, ни ночью нельзя было расслабляться. Постоянно то они выходили, то мы. Перестрелки и столкновения велись все время.

Неподалеку отсюда, на Марьинке, в 16-м году тоже малые расстояния были – 80 метров, 70. Бои велись серьезные. На Авдеевской промке (ездил туда в командировку на несколько месяцев) – вообще расстояния были сверхкраткие. Я от цеха дальше стоял. У нас дистанция составляла от 50 метров. А сам цех – там у наших ребят было 20 метров до противника. Они там ходили друг к другу «в гости» …

Интересно: Исповедь бывшего боевика «ЛНР»: «Русский мир» – это просто кидалово

Тут сейчас – толку? Представим себе диверсионно-разведывательную группу, например. Попробуй на пузе в такую погоду проползти два километра. Думаю – это нереально.

Там, в прошлые годы, когда расстояние около ста метров или меньше, – стрелять необходимо было не то что каждый час, а каждые десять минут, чтобы не дождаться беды на свою голову. Любая «собака» может подползти в любой момент, закинуть гранату – и все… А здесь, сейчас, соответственно, тише.

Тут крупное все работает. Артиллерия, мины 120, 82. Бывает, оккупанты также бьют со стрелкового оружия, трассеры пролетают. Но очень редко.

Хотя, например, перед поездкой домой в отпуск на этом посту, в таком же наряде, как сейчас, слышно было свист пуль просто над вот этим домом. Я стоял тут уже вечером. Они пристрелку делали. Свистело, правда, высоко, но факт был.

Каждое расстояние играет свою роль в войне. Маленькое расстояние – боишься, что подползет ДРГ, враг закинет гранату, перестреляет ребят. Когда был на Светлодарске, когда расстояние было 142 метра, – крупным «орки» ничем не могли по нам работать. Расстояние было слишком малым. Боялись зацепить своих. Так же и наши.

Большое расстояние опасно тем, что могут ввалить 152-е артиллерийские снаряды. Кстати, в начале 17-го года, когда был на Светлодарской дуге, перед тем как мы выходили оттуда, за три дня до выхода, по нам прилетели 152 прихода. И все – крупное вооружение. 152-миллиметровые снаряды нарезной ствольной артиллерии, 100-й – фосфорными били и 120-миллиметровые минометные мины. Ни 82-миллиметровых, ни чего-то более мелкого тогда не было.

Расстояние приличное. Ох и обложили нас хорошо перед выходом. Собачонку тогда еще убили маленькую. Осколок в нее попал. Каждый нюанс, каждая мелочь имеет свое значение…

Читайте также: Пенсионерка из Енакиево: Я не звала Россию, но она всё равно уничтожает мою жизнь

Как давно вы воюете?

С начала 2015 года. Я сперва в учебный центр попал на Широкий Лан, а в феврале – в 14-ю бригаду. Там, на ровенском полигоне, прошел спецподготовку около месяца и перевелся в 128-ю бригаду.

128-я тогда вышла из Дебальцева. Какое-то время они были в месте постоянной дислокации, потом их снова кинули в АТО на штурм Станицы Луганской.

Мы занимали Станицу Луганскую в начале 2015 года. Тогда я фактически впервые попал на настоящую войну. Такие своеобразные «яркие» воспоминания. А потом пошло-поехало, вот так вот. Полтора года мобилизации. На «дембель» шел из Марьинки в 2016 году. Три месяца дома посидел – и обратно. Потом еще год. Еще полгода. Месяцев семь дома, и снова пошел.

Почему решили воевать?

Ну как это почему? За нашу свободную и независимую Украину. Я считаю, отец, мать воспитали, на ноги поставили, а кроме того – жизнь тебе дала твоя Родина. И когда беда пришла, нашу Украину обижают, – ни один нормальный человек не смог бы сидеть дома и молча наблюдать. И я не смог смотреть, как ее грабит, топчет непонятно кто, – какие-то буряты, кадыровцы (только не путайте кадыровцев с чеченцами. Я с чеченцами встречался, теми, которые воюют за Украину. Они – классный народ, молодцы, вообще). А вот эти кадыровцы, которые грабили Донбасс, которые кричали «Ты зачем пришел на мой земля?». Так извините меня, я тут родился, я тут вырос, я хочу жить в своей свободной нормальной Украине. Мне не нужна Россия, еще кто-то. Мне нужна моя Украина. Я хочу, чтобы мои дети жили в нормальной развитой европейской стране. Почему какой-то хам должен приходить и рассказывать, где я должен жить, как должен работать, кому платить деньги? Из-за этого я пришел сюда. Служить и воевать. Люблю свою Украину.

Интересно: Мама украинского добровольца: Я живу не «у оккупантов», а в своём родном доме

А чем вы занимались до войны?

Работал на стройках, по разным местам. Не могу сказать, чтобы занимался чем-то конкретно.

Тогда активно работал телевизор. Вы не поверили, что при оккупантах будет лучше?

Ну, конечно, нет. Как я мог поверить? В 14-м году просто общался с людьми. У меня сосед с 93-й бригады, дядя Вова, в первой волне мобилизации был. Коля, одноклассник, с первой волной ушел в 14-м году. И я с ними общался, говорил, слышал людей, которые действительно были здесь. Рассказывали, что да как происходит на самом деле.

Телевизору я не верю. Это сплошной обман. Благодаря телевизору у нас на Донбассе процентов 40 людей наверняка считают, что сюда «придет Америка, бандеровцы добывать сланцевый газ, есть детей» и тому подобное. И это все благодаря телевизору. Я тоже, когда пришел сюда, увидел, что происходит на самом деле, – меня это шокировало. Считаю, что сделал в жизни правильный выбор.

Читайте также: «Я не приняла сторону России, которая пришла с пулеметами»: история 67-летней женщины, работавшей на Украину в Донецке

Как отнеслись к вашему выбору родственники, друзья, близкие?

Нормально. У меня мать и сестра живут в Днепропетровской области. Жена у меня тоже военнослужащая. Мало того, что военная, – она 12 лет прожила в Красном Луче, сейчас оккупированном. Это Луганская область. Она там всю жизнь зарабатывала, как умела, собирала деньги, открыла свой магазинчик. Потом в 2014 году пришли бородатые дядьки с нашивками ростовского казачества. Дали список продуктов и выдвинули требование: платить определенную сумму денег в месяц. Сказали, что тогда сможет работать и все у нее будет хорошо. Она не захотела. Мигом рассчиталась с продавцами, закрыла магазин, забрала детей и поехала в Лиман, в Донецкую область, где родилась. Там год поработала и пошла в армию, потому что сидеть сложа руки и смотреть на ситуацию молча не смогла.

Сначала прошла обучение в Десне. Потом попала на Светлодарскую дугу ко мне в подразделение. Там мы и познакомились.

Жена, дети и почти все родственники к моей службе относятся нормально… Родители жены – патриоты Украины. Они обеими руками за то, чтобы она служила, не возражала, что я служу. Мой отец тоже хорошо относится к моей службе, как и сестричка.

Ваше мнение, чем закончится война и чем бы вы хотели, чтобы она закончилась?

Только победой, ничего кроме победы. Крым, Донецк, Луганск – все вернуть обратно, до границы. Я такой, что еще забрал бы Кубань и Ростов (улыбается – авт.). Этого конечно не записывайте, я про Ростов и Кубань шучу, а вот Крым, наши территории – все вернуть домой. Я надеюсь, это закончится тем, что мы отвоюем свои земли, что наша Украина опять станет такой, какой была до 2014 года, – целостной и независимой.

Люди, которые приезжают с той стороны, какое у них сейчас настроение?

Мнения людей поменялось за эти годы. Я летом общался с предпринимателем. У него свой ларечек в центре Донецка на рынке. Торговец рассказал, что иногда к нему приходят старенькие, постоянные клиенты, которые скупаются в его лавке уже много лет. Он нередко отдает им овощи и фрукты бесплатно. В 2014 году многие из них заявляли: «Скоро придет Россия, скоро мы заживем. У нас все будет хорошо». Бегали на референдумы. Кричали: «Путин, приди», «Путин, помоги». Они и сейчас приходят. Там нельзя о политике говорить открыто. Что-то где-то лишнее сказал – сразу «на подвал» или на передовую окопы копать. Тем не менее, те же люди, которые раньше звали Путина, теперь тихонечко между собой в том же магазине соберутся и начинается: «Когда ж уже придет Украина, когда ж уже это все закончится?» Поменялось у них мнение кардинально. Говорят, остались на оккупированной территории, так как выбора не было.

Важно: Евромайдан в Донецке, Луганске и Крыму: история сопротивления, которую пытаются «забыть»

На самом деле я не верю. Выбор есть всегда. Для меня пример – это моя жена. Она смогла начать новую жизнь. Хотя и дом, и бизнес, и имущество – все осталось там. Выбор есть всегда. Войны не было бы, если бы сами люди этого не допустили. У меня напарник, по гражданской еще работе, Сергей выехал из Донецка. У него своя автомойка была. Нормально человек работал. Имел бизнес, дела шли хорошо. Но как только начались события 2014 года – он забрал жену, ребенка и поехал оттуда. Сказал: «Мне не нужен этот цирк. Никакой «ДНР», никакой России. Я украинец!». А другой знакомый – Игорь из Горловки – тот 50 на 50. Кричит, что там все плохо, все не так, комендантский час, ничего нет, а сам все равно туда ездит. Поедет, полгода посидит, и обратно. Говорят, деньги закончились. Оттуда либо в Россию надо ездить на заработки, либо к нам.

Шахты затопили, работы нет. Чего он туда возвращается – Бог его знает.

Возьмем буквально недавние события, когда в центре Донецка анонимно собирали голоса – кто хочет «назад в Украину». Оккупанты планировали пропагандистскую акцию. А голосов очень быстро набралось больше миллиона. Пришлось в экстренном порядке прекращать «эксперимент». Их так называемое руководство совершенно не ожидало в условиях жесткого тоталитарного контроля подобной реакции.

Интересно: «Очень смешно»: школьники Донецка об уроках «гражданственности» и «героях Новороссии»

Какие у вас планы на будущее после нашей победы?

Мои планы – работать. Обеспечивать семью. Проводить больше времени с детьми. У меня их четверо. Работать. Жить нормально. Спокойно. В нормальной нашей свободной независимой Украине.

Время нашего дежурства закончилось. Константин просил не публиковать его фото без маски и фамилию ближайших несколько месяцев, а то жена знает, где находится муж, а вот родным лучше не волноваться. Такой он – крепкий богатырь, бесстрашный воин, мастерский боец, опытный командир, гроза и кошмар для врага, преданный товарищ для сослуживцев, любящий отец, брат и сын, один из тех, кто вернет мирное небо над украинским Донбассом и сине-желтые флаги над Крымом…

Важно: Диванные рассуждения о мире и способах его достижения

Фото автора

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook