На линии огня. Разговор с командиром взвода, старшим прапорщиком Евгением, позывной «Закат».

Линия гремела всеми пулеметными калибрами. До анонсированного перемирия оставались считанные минуты. Циничный российский оккупант традиционно «начал» режим тишины парой выстрелов из станковых противотанковых гранатометов СПГ-9 и продолжил «стрекотней», со всей пролетарской ненавистью опустошая ленты и магазины. За несколько сотен метров одинокая пуля одиночного выстрела, которая с характерным свистом влетела в заднюю стенку оборонительной позиции просто через бойницу, сообщила: под прикрытием пулеметов работают российские снайперы. Что-то неприятно зашкребло по душе. Нервы не железные. Конечно, наши воины «огрызались», как говорят, «в полный рост».

Интересно: Психолог: Рядом с Украиной всегда будет старый, бешеный и приученный к алкоголю медведь

– «Не сегодня!» – несколько отстраненная мысль с нотками фатализма примерно в этот же момент мелькнула краем сознания «Заката», который был метров на сто правее. Пули сыграли свою неповторимую мелодию барабанной дробью по легкой броне боевой машины пехоты. И каким-то невероятно неприятным инструментом – по оголенным нервам экипажа. После таких «симфоний» седеют раньше. И об этом можно будет подумать потом. А сейчас, если уж «жестянка» выдержала и все живые, – у Евгения есть проблемы поважнее.

Четко, грамотно, весело и отчаянно украинская пехота делала свое непростое смертельно опасное дело. Как и шесть лет до этого, как и сотни раз после. Потом и кровью вписывая в историю борьбы за свободу Украины события декабрьского дня 2019 года. В небольшом населенном пункте, названия которого я не знал до 2014 года, и с радостью прожил бы, не узнав. На участке обороны 28 отдельной механизированной бригады Сухопутных войск Вооруженных Сил Украины…

Читайте также: Водолаз – не дайвер: кто защищает воды Украины. И от коронавируса тоже

Украинские военные отмечали День пехоты. Командующий Сухопутных войск Вооруженных Сил Украины генерал-лейтенант Александр Сырский приветствовал воинов-пехотинцев там, где это важнее всего, – непосредственно на линии огня. Он изучал обстановку на передовой и вручал заслуженные боевые награды защитникам позиций в районе сел и городков, чьи названия не сходят с заголовков ежедневных новостей через постоянную огневую активность российских оккупационных войск. Павлополь, Новотроицкое, Марьинка, Красногоровка, Авдеевка, Пески… Вездеход влетел по плохой полевой дороге в расположение очередного опорника. Я сменил объектив камеры и вышел из машины, не скрывая радости от того, что сейчас будут награждать настоящих героев. Объединяли нас несколько вполне обычных для них и откровенно «ярких» и непростых для меня дней. Улыбку Евгения при встрече не скрыла даже карантинная маска…

Его взвод гостеприимно принял на несколько дней военного корреспондента. Боевые действия в населенном пункте – одни из самых сложных. Стена, камень, кирпич или металлическая конструкция, которая кажется прочным укрытием, уже через мгновение может стать тысячей осколков, запущенных в смертоносный полет неудержимой взрывной силой вражеского снаряда.

Собственно когда началась специфическая донецка степная «дискотека», я, в силу определенных обстоятельств, оказался не совсем в том месте, где должен быть. Пытаясь убедиться, что с гостем все хорошо, «Закат» попал под вражеский огонь. Когда все закончится, он скажет: «это все пустяки, мы же были под защитой брони». Старший прапорщик забудет, как совсем недавно сам называл «бэху» «жестянка», что выдерживает попадание максимум легкого стрелкового оружия. Евгений не упрекнет ни словом. Потому что такой у него характер: не обвинять, а действовать.

Интересно: Боец ВСУ: Крым, Донецк, Луганск – все вернуть назад

Записать разговор с командиром взвода, старшим прапорщиком Евгением, с позывным «Закат», удалось отрывками и не с первого раза. Вечно озабоченный, неразлучен со своей радиостанцией, он, кажется, практически не отдыхал. И все-таки, мы нашли время поговорить.

Человек – профессиональный военный. Проходит службу по контракту с 2007 года. «Сначала, – вспоминает Евгений, – занимались с товарищами в основном обслуживанием техники, повышением боевой готовности. Хватало и строевых смотров, и бумажной волокиты, без которых трудно представить повседневную службу мирного времени. Пока не наступил 2014-й год…».

На базе бригады создали, батальйонно-тактическую группу, которая вышла к острову Тузла прикрывать морское побережье на юге, чтобы враг не зашел с моря. Когда на Донбассе началась активная фаза боевых действий, – Евгений с подразделением попал туда. Вместе с 72-й бригадой прошедших ад боев в районе Амвросиевки. Подразделения раскидало войной по блокпостах. Мариновка, Петровское, Саур-Могила. Не существовало сплошной линии обороны, нормальной связи. Врага можно было ожидать со всех сторон.

– Горячее всего, наверное, было в 2014 году на День Независимости, когда нас накрывали ураганами, – вспоминает Евгений. – Сначала начали «обрабатывать» минометами. А мы, из-за того, что часто меняли места базирования, – успевали копать только «ямки», каждый для себя. Вырывается круг, в глубину где-то сантиметров 70. Туда садишься, и еще глубже, сантиметров на 40-50 выкапываешь место под ноги, так, чтобы можно было сидеть. Сверху натягивали «броник». В таких колодцах прятались от артобстрелов.

Было непонятно, какова численность врага, кто откуда наступает. Не хватало нормальной связи. Личный состав нередко был подавлен. Техника – истощена, потому что на тот период времени подразделение уже месяца полтора работало по участкам передовой. Конечно, ребята своими силами поддерживали технику, насколько это было возможно.

– Сейчас гораздо лучше, – говорит Евгений, – потому что налажено снабжение, каждый знает свое место, свой пост, свой ВОП (взводный опорный пункт – авт.). Сейчас больше позиционная оборона, хотя она и считается маневренной. Пока все стоим на своих позициях, служба налажена, связь работает. Да и сами уже научились, привыкли. И уровень подготовки военнослужащих стал намного лучше, чем был тогда. Офицеры получили боевой опыт, солдаты и сержанты изучили много нового.

Читайте также: «Рубеж победы. «Светлодарка»: фильм о войне, что продолжается

Какие особенности противника?

Я и для себя понимаю, и ребятам рассказываю, что надо быть всегда готовым. По окопу ходить в средствах индивидуальной защиты, аптечками. Потому что жизнь дается только раз, и люди «списываются» очень быстро. Если сам себя не убережешь, – то мало кто тебя убережет. Оккупанты так и работают, по-подлому. «Нет, нет – да и есть». Только и приходят сообщения почти каждый день, что где 200, где 300-й…

Чем «работают»?

В основном потери от снайперов и противотанковых ракетных комплексов. То с ПТРК подобьют машину, то снайперы подползут и выследят кого-то.

Понимаю, что «благодарите»?

«Огрызаемся», конечно.

Как относится к вашей службе семья?

Какая может быть нормальная жизнь, семья, когда на это, если честно, нет времени? Преимущественно люди и уходят из армии не через денежное обеспечение или питание, а из-за того, что у каждого, кто длительное время носит погоны, встает вопрос: дальше продолжать воевать, или выбирать семью. Многие девушки или женщины говорят прямо: решай, или дальше служи, или время задуматься о будущем. Потому что годы идут, жизнь идет, много для кого, как например, для меня, – с 14-го года…

Почему вы до сих пор остаетесь в армии, а не решаете личные вопросы?

Если все займутся своими делами – линию нам не удержать. Кому-то надо быть здесь. Кроме того, Бог его знает, где сейчас проще. Хорошо там, где нас нет. Да и, наверное, привычка уже.

Что скажете об информационной среде?

В 2014-15 годах совсем не было ничего нашего, ни по радио, ни по телевидению. Сейчас, конечно, веселее. Конкретно здесь вперемешку: половина каналов русских, половина украинских. «Армия ФМ», кстати, ловит. Но в 2014-15 годах было хуже. Можно было слушать только «армию “ДНР”». Оно черте-что, даже и не государство, но у них были свои мощные радиостанции, которые транслировали программы, а у нас и того еще не было.

Вражеская пропаганда мешает?

Было бы смешно, конечно, верить, что мы всегда воевали с «рабочими, шахтерами и трактористами». Шахтеры уже, наверное, давным-давно все перебиты. Мне кажется, там вообще местных очень мало осталось, таких, что служат. Когда навещал их Кобзон, а там через одного – бурят. Танкиста того с обгорелой головой показывали, помните: « – Бурят? – Как я рад…».

Почему у вас позывной «Закат»?

Когда-то был мобилизован офицер, исполняющий обязанности командира роты, с таким позывным. В четырнадцатом году. Он потом перевелся на другое место службы. А я старшим оставался на ВОПе. По радиостанции, по привычке, вызвали на позывной: «Закат». И так оно ко мне «прицепилось» от предыдущего командира.

Что за стрельбу сейчас слышим?

Или наш ответ, или орки «отрабатывают», когда нет видимости. Туман, как сейчас, дождь идет, такая плохая погода, в прибор ночного видения практически ничего не видно. В тепловизор – тоже. Враг нередко простреливает участок, боится, чтобы мы не зашли.

В вашем подразделении есть 18-летний боец Кирилл. Волнуетесь за него и других молодых ребят?

Переживаю. Люди обеспечены приборами ночного видения, средствами связи, необходимым оружием. У нас налажена система наблюдения и обороны. Если что – ребята сообщат. Мы доверяем друг другу, уверены, что товарищ не подведет. Но, конечно, за всех переживаю. Иначе здесь невозможно.

Интересно: Разговоры на кухне, или Нация в походе

Что было самым сложным во время этой войны?

14-й год. Много было неприятного. Под артобстрелами страшно. Когда был непрерывный огонь всю ночь. Страшно, потому что прилеты близко, и непонятно, где будет следующий. Первая кампания – Авмросиевский район. Вторая кампания – эти места, Марьинка, трасса, высоковольтная линия Курахово-Донецк, Новомихайловка, Славное, Березовое. В 2015 году там стояли. Потом наступление на луганском направлении. Станица Луганская. Потом Новотроицкое…

Приходилось терять друзей?

Бывало, о ребятах, с которыми начинали в четырнадцатом году, приходили известия. Ту нашу роту раскидали на всю бригаду. По разным батальонам оказались. Иногда читаешь сообщения – человек, которого хорошо знаешь, с которым бок о бок провели немало времени…

Родители знают, где вы?

Да. Отец в прошлом году умер. Остались мать и старшая сестра. Постоянно меня просят, чтобы бросал армию: «Ты уже и так там долго, да еще каждый так, как ты, побудет». Их можно понять.

Ваши пожелания близким?

Пожелание только одно: чтобы дольше были живы и здоровы. Не хочется ни денег, ни достатка – чтобы просто побольше пожили на этом свете, подольше с ними побыть. Когда в разлуке так с родными – скучаешь по ним очень сильно. Иногда в отпуск приедешь, – от мамы дня два-три не отходишь, только за ней смотришь, прислушиваешься. Скучаешь…

Складывается впечатление, что люди здесь добрее. Что можете сказать о воинском коллективе?

Здесь ценят искренность. Да, отношения действительно нормальные. Наш коллектив любит, чтобы все было честно. Пусть лучше что-то сказано грубо, но чтобы внутри обид не оставалось. «Масок» и игр здесь значительно меньше.

Несколько десятков динамичных кадров, как водится, с короткой выдержкой и широко открытой диафрагмой. Немного слов, пожеланий. Подробная техническая работа командиров, подробности которой описывать пока что нельзя.

Наш военный вездеход отправился дальше, а Евгений и его подразделение остались там, где почти каждый вечер под канонаду разных калибров решается судьба Украины. Ведь ребята, которых награждали в тот день, и которые проводят в сложной и опасной обстановке каждый свой день, держат на себе наш зыбкий нестабильный мир. Платят годами собственной жизни, чтобы другие проводили свою в безопасном уюте. Они – те, кто вернет мирное небо над Украинским Донбассом и сине-желтые флаги над Крымом.

Читайте также спецпроект «Черноморки»: «Новатор»: машина, которую ждали военные

«Черноморка» в Telegram и Facebook

Фото автора