Заместитель командующего террористической «ДНР» Эдуард Басурин заявлял, что из источников в украинских подразделениях стало известно: 14 сентября ООС начнет наступление на Донецк. Заявление – так себе (привет, реальность). Но Басурин подметил, в случае атаки – готовы защищаться и даже нанести ответный удар. И тут я, невзначай, вспомнил, что этот ответный удар, теоретически, мог наносить и я!

В Киев я переехал сразу после президентских выборов в мае 2014, когда каша еще не заварилась, но вода уже закипела. С тех пор тут и живу. Но за 4 года меня уже дважды звали домой. Да не просто в Макеевку, а на службу в армию «молодой республики».

Первый звонок меня застал врасплох. Нет, может быть, если бы на телефоне высветился городской номер с кодом Макеевки, я бы и успел достать диктофон. А так… звонили с обычного мобильного номера. Снимаю трубку:
– Алло.
– Здравствуйте. Это вас из Центрально-городского районного РВК Макеевки беспокоят. А вы на территории “ДНР” или в Киеве?

Вопрос сразу поверг в ступор. Ну, как бы, если бы они не знали, где конкретно я живу, спросили б по-другому. Например: «Вы в “ДНР” или в Украине?». А так, сволочи, скорее всего, мониторят страницы в соцсетях. Ответил правду. Но это не остановило звонящих:
– Мы бы хотели вас пригласить на медосмотр. Ну, или найдите возможность передать нам справку для отсрочки (я учился еще на тот момент).

То есть они уже точно уверены, что живу я в столице, а значит, с большой долей вероятности, не поддерживаю оккупационные движения в Донецке, но все равно усердно звали меня служить. На мой резонный вопрос: «С какого…(договорить я не успел)?» девушка спокойным голосом ответила:
– С понедельника по пятницу в такие-то часы работы.

Аргументация, почему я должен это сделать меня тоже повеселила. Якобы я до 27 лет являюсь призывником и состою у них на учете. Разговор закончился, только когда ответил, что я – призывник Вооруженных Сил Украины, а не бандформирования «ДНР».

В это время был на работе, коллеги слышали мой разговор. И чтобы спокойно вернуться в привычный режим труда и сбавить действие адреналина, который подскочил в крови – мы вышли на перекур. Начали наперебой предлагать свои варианты, как я культурно должен был послать военкомат. «Надо было сказать, что если и приедешь, то только на танке». «Да вообще не нужно было говорить с оккупантами» и т.д.

Но, как показала практика, к советам коллег я так и не прислушался. Второй раз мне позвонили спустя года полтора. Снова обычный, но неизвестный мне номер. Снова представились и попросили прийти на медкомиссию. Но единственное, что в этих двух звонках отличалось – тон. Похоже, сделав много подобных холодных звонков, у женщины из военкомата кожа стала толще.
– Я – призывник Вооруженных Сил Украины, а не бандформирования «ДНР».
– Ну, зачем вы так?
– А вы так зачем? Вы забрали у меня дом, вынудили уехать из родного города и теперь я даже не могу приехать проведать родственников.
– Ну, ничего, вернетесь – тогда и поговорим… (и пошли короткие гудки).

То, что произошло дальше – на голову не натянешь. Она позвонила моей маме. Маме, Карл! Я, конечно, предполагаю, что оставлял в личном деле контакты родителей, но это было еще в украинском военкомате. Не суть. Маме объяснили, что она воспитала чуть ли не дебила и в приказном тоне сказали прийти в военкомат и написать «отказную». Что-то вроде, что она не знает, где я нахожусь и, соответственно, не может передать мне повестку. Мама никуда не пошла.

Думаю, что последнего разговора им было достаточно, чтобы понять – звать меня служить не стоит. Больше не звонили. Вот я и думаю, если все, ровным счетом, как и я послали военкоматы, то кто же будет «защищаться и переходить в контратаку»? Ихтамнеты что ли?

Автор: Алексей К.