Крым за 6 лет оккупации превратился в «серую зону».  Он живет в ощущении полузаконности, полулегальности.

Так считает киевский журналист Наталья Гуменюк, автор вышедшей в украинском издательстве «Старый лев» книги «Потерянный остров. Репортажи из оккупированного Крыма», пишет «Радио Свобода». 

Книга, опубликованная на украинском и русском языках, – результат поездок Натальи Гуменюк в Крым с 2014 по 2019 год в качестве корреспондента Громадского телевидения. Своими историями о жизни во время и после незаконной аннексии с ней делились студенты и пенсионеры, гражданские активисты и предприниматели, правозащитники и военные.

Разделы книги: «Шок», «Смятение», «Страх», «Боль», «Одиночество», «Разочарование», «Надежда». 

«Книга основана на серии моих репортажей. Я каждый год с начала (незаконной – ред.) аннексии ездила в Крым. Ездила ситуативно. Я не задумывала книгу изначально, хотя у меня уже есть другие книги. Я пыталась передать те события, о которых в книге говорится: будь то второй месяц после аннексии, расстрел в колледже в Керчи уже в 2018 году или первые истории о политических заключенных. Эти названия – отражение эмоций, которые передают герои репортажей. Раздел про март 2019 года называется «Разочарование». И многие спросили сразу: «Речь идет о разочаровании людей, которые были очарованы аннексией в 2014 году?» И я подумала, что я не только это имела в виду. Да, есть и такие люди. Но есть разочарование людей, которые, возможно, ожидали других действий от Киева. Есть разочарование людей самими собой. «Надежда» – это эпилог книги. А надежда… Она всегда последняя», – рассказала автор.

Она также поделилась, как ей удалось говорить с людьми, которые поддержали незаконную аннексию.

«Это давалось всегда непросто, но это была моя задача как журналиста из Киева. Конечно, многие не доверяют, считают, что журналисты перекручивают. Но у меня есть ощущение, что они все-таки считают тебя каким-то передатчиком. То есть они обращаются к тебе как к условной киевской власти, которой хотят что-то донести, потому что другой возможности нет. Я это еще ощутила по работе в Донецке уже после оккупации. Там было намного сложнее, чем в Крыму. Я работала на территории так называемых «ДНР» и «ЛНР». И мне как раз показалось, что это особенно ценно, потому что ты приходишь и беседуешь в бомбоубежищах, и они честно тебе как украинскому журналисту что-то рассказывают… Они тебе не будут рассказывать историю, которую они рассказывают иностранцам, про русский и украинский языки. Потому что они знают, что это выдуманная история. Они знают, что ты знал, как было до того, не нужно что-то придумывать, рассказывать об угрозах украинского национализма. И у тебя получается какой-то более честный разговор. И наверное, это срабатывало. Иногда мне казалось очень важным прийти и сказать: «Здравствуйте! Я из Киева». Ну, они и так понимали, что ты не крымчанин, что ты не из Москвы приехал. И действительно, тебе выдавали на-гора все, что они хотели сказать украинцам на материковой части, правительству в Киеве. И это работало», – рассказала Наталья.

По ее словам, самый большой страх общаться был у аполитичных людей, а их большинство абсолютное. Они вообще считают: «А зачем нам с кем-то разговаривать? А вдруг, если мы с кем-то будем говорить (теоретически, скажем, с украинским или иностранным медиа), даже если мы ничего особенного не скажем, власти посчитают, что это какая-то политическая позиция. Зачем туда лезть?” И поэтому получается, что у каждого есть свой какой-то риск. По большому счету, конечно, не рискованно говорить людям, которые явно поддерживают российскую власть. И их поэтому и слышно лучше.

Но они не задумываются,  что деньги, вложенные РФ в Крым,  могли пойти на развитие российских регионов. Конечно, это сделано целенаправленно, отметила Гуменюк. 

«И это правда, я говорила с российскими экономическими журналистами, я не голословно об этом говорю, которые подтверждали, что действительно гораздо больше денег в Крым идет, чем в российские регионы. Мои коллеги делали репортажи, когда ездили в Лабытнанги, когда там еще сидел Олег Сенцов. Это город возле Салехарда. А Салехард – там “газпромовские” вышки, там нефтяники. В принципе можно сказать, что деньги есть в регионе. И между этими городами нет моста, там есть только паром. Вот они зимой ездят через Обь по зимнику, а летом – на пароме, что, конечно, не очень удобно. И есть такой период, когда паром еще не ходит, а лед уже растаял. И получается: железная дорога есть в Лабытнанги, а аэропорт – в Салехарде. А моста между этими двумя городами нет. Между Керчью и Таманским полуостровом мост построили, а они своего моста не дождались. Крымчанам, конечно, все равно. Несколько человек в Крыму мне сказали: “Мы столько денег не видели, но они как-то бестолково используются”. То есть видно, что там есть “откаты”. Ну, такая общероссийская коррупционная история происходит, что это не самое эффективное использование средств.

Но главное, разве можно нарушать международное законодательство, аннексировать часть чужой территории, посадить кого-то в тюрьму только потому, что у тебя есть деньги и ты построишь аэропорт? Если мы с такой логикой будем жить, то получается, что более богатые страны имеют право захватывать чужие земли, потому что они могут там построить железную дорогу? А такой посыл очень часто звучит, мне кажется, в российских медиа и, кстати, от иностранных журналистов, которые указывают на экономическую ситуацию в России и Украине», – рассказала Гуменюк .

Также она отметила, что было поразительно узнать еще в марте 2014 года, что хотя нам казалось, что крымчане, которые поддерживают Россию, будут поддерживать и защищать всячески Виктора Януковича. А они говорили наоборот: «Янукович коррумпированный. Украинские политики коррумпированные. А Россия не коррумпированная. И Путин не коррумпирован». 

«Я вспоминаю последнюю поездку, я слушала радио крымское какое-то, они вообще рассказывали, что вся коррупция – это все наследие Украины, а есть некоррумпированная Россия. Мы прекрасно понимаем, что это совершенно не так. Есть несколько расследований, например, в таком издании, как “Проект”, о коррупции силовиков и чиновников, которые застраивают пляжи. Мне кажется, есть разница между украинской коррупцией, даже той, которая была до аннексии, и российской. Украинская более хаотичная, она заметная: там ты заплатил взятку, тут что-то от тебя потребовали. И совсем другое, когда она идет сверху. Она контролируема властью, силовиками. Это не просто коррупция, а это власть так правит. И мне кажется, что людям доносится, что может быть организованная коррупция, государственная. Она, кстати, менее заметна людям, чем мелкая. Наверное, украсть кусок земли и построить на нем какой-то санаторий, какие-то миллионы, миллиарды себе забрать в карман из госказны – не так заметно людям, чем если у мелкого бизнесмена чиновник требует взятку за то, чтобы разрешить какой-то ларек держать на территории пляжа», – рассказала она.

По наблюдениям Натальи Гуменюк, Крым стал «серой зоной», чем-то очень непонятным, чем-то похожим на непризнанные территории типа Абхазии, Приднестровья или Нагорного Карабаха. Потому что все равно не до конца там все легально. Он оторван от всего мира. Крым – это туристическое место, которое имеет потенциал хорошего европейского прекрасного курорта. Но он больше похож на непризнанную территорию постсоветского пространства, типичную, как мы говорим, для замороженного конфликта.

Фото: «Радио Свобода»

Читайте также: Политзаключенного Дудку российские тюремщики 5 месяцев не лечили от чесотки и язвы

«Черноморка» в Telegram и Facebook