Быть переселенцем из Донбасса и Крыма – непростая задача. Помимо травмы войны, добавляются новые и новые проблемы, проблемки и просто хлопоты, которые в собственном доме проходили как-то незаметно. Как же пострадавшие от российской агрессии граждане Украины устраиваются на свободной от оккупантов территории после бегства с малой родины?

В 2014 году, посетив ряд тренингов, я впервые услышала термин «стигматизация», хотя уже была переселенкой, и это негативное явление касалось меня и моей семьи напрямую. «Страшные сказки» о переселенцах достигли мирной территории раньше самих переселенцев. В свободной Украине, где с самых первых месяцев войны мы ищем прибежища, защиты, безопасности и покоя, нас уже ждали подготовленные кремлёвскими пропагандистами «легенды». Напуганные «страшилками» жители в принимающих громадах отказывались (и нередко отказываются) сдавать выходцам из Донбасса и Крыма жильё в аренду, а в кабинетах чиновников зачастую мы чувствуем себя не гражданами Украины с теми же правами, что и остальные украинцы, а просителями, приживалками.

Если говорить о трудоустройстве переселенцев, то в первые годы войны объявления о вакансиях пестрели предупреждениями: «Не для переселенцев». Я лично столкнулась с проблемой трудоустройства, когда пыталась найти работу по специальности во Львовской области: только несколько главредов местных изданий сэкономили своё и моё время, и честно сказали: «Вы, в принципе, нам подходите, но с вашей пропиской мы сотрудников не принимаем».

Недоумение вызывает тот факт, что до вторжения России в Украину, оставившего без крыши над головой и средств к существованию миллионы людей, граждане Украины из Донбасса и Крыма без проблем трудоустраивались по всей территории нашей страны. Я прожила тридцать лет на Донбассе, хорошо знаю своих земляков, и могу с уверенностью сказать: у нас работящие, выносливые люди, хорошие специалисты. Собственно, украинцев охотно принимают на работу во всех странах мира – достаточно посмотреть данные по трудовой миграции, где в списке стран, куда наши сограждане уезжают на работу, есть Германия, США, Канада, Испания.

Тем не менее, в течение нескольких месяцев пропагандисты создали устойчивый миф о якобы «тунеядцах-переселенцах», которым подавай бесплатное жильё, гуманитарную и денежную помощь.

Довольно часто я слышала, как люди на мирной территории говорят, что, мол, «они там сами позвали войну, сами побросали свои дома, чтобы сесть нам на шею и получать денежки». И всякий раз я видела на лицах собеседников шок, когда озвучивала реальный размер «переселенческой» помощи, который в течение нескольких лет составлял около 900 гривен, и только недавно был «увеличен» до тысячи гривен.

Это последствия стигматизации внутренне перемещённых лиц в СМИ (а украинские медиа, увы, почти массово подхватили месседжи российских пропагандистов). Чего только не писали за пять лет о переселенцах: лентяи, алкоголики, требуют высокие зарплаты, не соглашаются на «простую» работу типа дворника или уборщицы. Когда ежедневно ты читаешь в новостных лентах «ужасы» о переселенцах, рано или поздно поверишь. Может быть, не всему, что пишут или показывают, но в какую-то часть небылиц – точно поверишь. Доказано практикой.

«Сколько можно ныть? Идите уже работать». Пожалуй, самая обидная фраза из тех, что слышит переселенец на мирной территории. Особенно с учётом того, что существуют проблемы с трудоустройством, которые описаны выше.

Иногда эта фраза сопровождается до предела абсурдными требованиями, которые предлагается выполнить чуть ли не сию же секунду. Например, в Дрогобычском районном центре занятости во время одного из круглых столов о проблемах переселенцев мне довелось быть свидетельницей диалога руководителя учреждения с крымской татаркой, переселенкой из Крыма. Фраза главы службы занятности: «Когда в девяностых годах мы с коллегами работали в Сибири, мы из уважения к тем людям, среди которых жили, говорили по-русски. Почему же вы не хотите проявить уважение к нам и не хотите преподавать свой предмет на украинском языке?».

Добавим недостающие детали, без которых картинка не будет полной: женщине, о которой идёт речь, сильно за сорок, а преподаёт она биологию. Предмет со специальной терминологией. Преподаёт уже очень давно, и никогда не преподавала на украинском языке. Возможно, стоило бы для начала предложить переселенке курсы по изучению украинского языка, а коллектив учебного заведения попросить отнестись к ней с пониманием, уважением, и оказать поддержку, а не обвинять вынужденную «гостью» в ненадлежащем отношении к принимающей стороне?

Если говорить о проблеме вынужденной внутренней миграции, то, как мне кажется, следует для начала определиться, в каком состоянии приехали переселенцы на мирную территорию, спасаясь от войны. Я постоянно вращаюсь в переселенческой среде, это 90% моего общения за годы войны России с Украиной. И могу сказать, в чём нуждается подавляющее большинство внутренне перемещённых лиц.

Жильё. Под словом «жильё» следует понимать не сарай в глухом селе без минимальных удобств, не общежитие, где взрослым (а иногда – пожилым, и не всегда здоровым) людям приходится соседствовать с десятками учащихся профтехучилища, например. Потому что люди не могут жить в нечеловеческих условиях, спать в неотапливаемом помещении, укрывшись двумя одеялами и пальто, и сбивать лёд с унитаза, прежде чем им воспользоваться. Или предварительно прогревать душ при помощи кипящего чайника. Жильё – это постоянная потребность, самая острая. Собственное жильё приобрести практически невозможно, потому что ежемесячно переселенцы оплачивают дорогостоящую аренду, и пытаются выжить, выбирая между походом к стоматологу и терапевту. Проблему жилья самостоятельно среднестатистический переселенец решить не может. Ведь среди нас есть и старики, и люди с инвалидностью, и многодетные семьи.

Кроме того, не стоит думать, что «да все уже за пять лет устроились». Во-первых, не все. Во-вторых, то, что наживалось на протяжении десятилетий, нельзя приобрести за пять лет, и за десять – тоже. В-третьих, переселенцы – это не явление 2014 года. Каждый день кто-то на Донбассе или в Крыму оставляет свой дом, чтобы искать лучшей доли на мирной территории.

Психологическая помощь. Прежде чем в грубой форме рекомендовать человеку «идти работать и не ныть», стоит оценить, а каково же его психологическое состояние. Травма войны так никогда до конца и не исчезнет. Моя бабушка, которая во время Второй мировой войны была ребёнком, пронесла эту боль через всю жизнь, и всегда вздрагивала от громких звуков. А тут мы имеем дело с людьми, нашими согражданами, пережившими горе расставания с родным домом, ужас обстрелов, угрозу своей жизни и жизни близких, – ещё буквально вчера. С такими травмами работают специалисты. Многим из нас нужна квалифицированная помощь, но государство в необходимом объёме её не предлагает, а денег на хорошего психолога, и, тем более, психиатра, у нас просто нет.

Ежедневно мы, читая новостные ленты, видим один негатив по отношению к себе, или, напротив, – искусственный позитив, когда СМИ рассказывают истории исключительно успешных переселенцев, мол, «учитесь, бездари ноющие». И создаётся впечатление, что на мирной территории к нам даже не то что бы равнодушны, а попросту ненавидят. Ощущение, что ты остался один на один со своей бедой, – одно из самых страшных из всех возможных.

Трудоустройство. И вот с ним, как уже было говорено, возникают серьёзные проблемы. Да, за прошедшие годы многие из нас, донецких, луганских и крымских, смогли найти своё место. Другие продолжают искать более высокооплачиваемую работу всякий раз, как хозяева жилья поднимают цены на аренду. А те, кто выехал год, полгода, месяц назад или даже сегодня? Как им быть, как реагировать, слыша фразу в стиле «да все уже давно устроились»?

На самом деле, при приёме на работу работодателя должны волновать только профессиональные качества предполагаемого сотрудника. Если квалификация претендента на место соответствует выдвинутым требованиям по той или иной вакансии, то в чём проблема? При чём тут региональная привязка. Тем более, что институт прописки, помнится, был отменён в 1991 году…

Также хотелось бы отметить поразительный факт, как для моего восприятия. Иногда сталкиваюсь с тем, что собственные земляки произносят эти слова: «Ну, сколько можно ныть?». Дорогие земляки, я очень счастлива и горда тем, что наши люди приобретают жильё, открывают собственный бизнес, и летают зимой в тёплые страны. Но хотелось бы попросить об ответном понимании и простом сочувствии. Ведь, если (слава Богу) вас не коснулись негативные аспекты пребывания на новом месте (неприятие новой громадой, преследования, дискриминация, психологическое давление и прочее), то это не значит, что и у других всё складывается столь же радужно. Поверьте, иногда (особенно, когда государство самоустранилось от решения проблем, которые оно обязано решать) желания работать и просто жить спокойно оказывается недостаточно.

Всё это говорит только о том, что украинцам необходимо искать взаимопонимание, и противостоять пропаганде, как российской, так и украинской. Нам придётся искать взаимопонимание. Годы войны, потеря близких и друзей, постоянный негатив в новостях, и циничный цирк на политической арене ожесточили сердца многих из нас. Но примирение украинского народа – одно из обязательных условий окончания войны. Помните лозунг: «Единая страна»? Нам решать, пустой это звук – или слова, полные смысла и важные для всех нас.

Автор: Марина Курапцева
Фото: Nik MacMillan | Unsplash