В экваторе памяти – август в галопе:
К вечерней звонят в нем, и пахнет укропом,
В нем бабушка лущит в саду абрикосы
И ей помогают звенящие осы.

В нем воздух горячий, густой и слоистый
И солнце антоновкой спелой повисло…
Меня к тому яблоку в небо уносит.
Качели взлетают. Я жмурюсь. Мне – восемь.
Анна Лукашева, г. Енакиево, 2007 г.

Да, именно любовь и память. Любовь – потому что дом. Память – потому что того Донбасса, который мы покинули в 2014-м, больше нет. Но глубоко в сердце сконцентрировались тепло, уют, запах дома, тысячи бесценных мелочей. И всё это – Донбасс. В эпиграф я вынесла стихотворение моей землячки Анны Лукашевой, потому что оно олицетворяет всё, что помню о Доме. Моём Доме. И в нашем дворе когда-то давно тоже были качели, сделанные моим отцом – простые качели на старой груше, на которых можно было взлетать высоко в небо. Это – мой Донбасс.

В том, довоенном Донбассе, были театр, опера, кино, руководство литературным объединением «Родник», из которого среди других поэтов вышел Михаил Пляцковский, это был Донбасс, где я выбрала для себя лучшую из возможных профессий. Это был Донбасс, где навсегда (теперь уже только в памяти) остался огромный дом, где всем всегда были рады, где звучала музыка, а в саду цвели тысячи цветов, и, конечно, – розы, розы, розы…

Это был край разных, очень разных людей, многие из которых стали моими друзьями, близкими людьми. Родина, очаг, гордость, любовь. Это был Донбасс, где я была счастлива. Потому что – юность, первая работа, первые разочарования и первые достижения. Свобода, раскалённая зноем степь, терриконы, как горы, и два из них всегда были видны из нашего окна, а за ними – полоска степи, бескрайние поля, редкие лесополосы. Самый красивый пейзаж на свете. И абрикосы, да. С кулак величиной, светлые, похожие на персики. И мелкие, сладкие, как мёд, – в сезон они устилали все улицы, запах кружил голову, а в пору цветения они усыпали серебристым «снегом» кромки дорог, мелкие лепестки путались в волосах, и я всегда смотрела на это чудо, словно впервые, и думала: «Как это красиво».

Я не идеализирую свою родину, для меня она такой и была. Мне повезло, и в моей реальности, слава Богу, не было тех ужасов, о которых иногда вспоминают мои земляки. Донбасс – разный, многогранный, со своим характером, лицом и узнаваемыми чертами. Но мой Донбасс был именно таким – местом, где всё самое страшное в жизни (а жизнь – она тоже разная) мы переживали вместе, в своём доме, который был и крепостью, и очагом, и душой. Да, приходили в тот дом и беды. Проливались слёзы. Но, как бы то ни было, действительно помогали стены. Я поняла это гораздо позже, когда мой Донбасс навсегда остался за чёрной полосой волны, оставив только воспоминания. Только тогда я поняла, чего лишилась.

Где-то были наркоманы, какие-то блатные, феня, и всё то, о чём с таким смаком теперь любят рассказывать те, кто ни разу не был на Донбассе. Где-то кто-то что-то «держал», кто-то гадил в подъездах и писал на стенах блатные «стихи». Как и в любом другом регионе, были люди, которых принято называть «неблагополучными». Но меня, моих друзей, коллег и знакомых это не касалось.

Иногда мне кажется, что те годы, наполненные счастьем, были авансом за всё, что случилось потом. А потом – случилась война, российская агрессия, чужие люди с автоматами на улицах, какая-то тряпка на крыше администрации, сумасшествие взрывов. Помню одно утро в Торецке (тогда он ещё был Дзержинском), когда меня разбудили особенно сильные залпы: я очнулась на полу, на пороге спальни, в одной руке был футляр с линзами, а в другой – телефон; я посмотрела на часы – была половина пятого. Я поняла, что в полусне схватила то, что было нужнее всего, и собиралась отползти в коридор, пока всё не закончится. Никогда не забуду то утро.

Были ещё несколько дней и ночей, когда я, как и многие другие люди, металась по квартире, и не знала, что лучше – бежать в укрытие через большой двор, или остаться на месте. Мы все тогда думали, где лучше погибнуть. Лучше – это значит, быстрее. Помню разговоры соседок, которые вслух размышляли о том, что «вот завалит, а потом от голода умрёшь, пока – если – откопают». Иногда ожидание гибели так надоедало, что начинало раздражать, и тогда думалось: «Ну, хоть бы быстрее уже оно всё чем-нибудь закончилось». Теперь это вспоминается, как что-то, случившееся не со мной, давным-давно, десятки лет назад.

В первые годы тоска по дому была невыносимой. Нестерпимой, как зубная боль. Неотвратимой, как ночь. Когда приходила ночь, приходили сны, острые, яркие, до ужаса правдоподобные. Теперь мне тоже снятся сны о доме, но они стали другими, не такими пугающими и тоскливыми. В первые годы о доме напоминало всё – запах роз, подсолнухи у дороги, виноградные лозы у чьего-то чужого дома, похожего на наш… В первые годы ранило всё – любое чужое слово, случайный взгляд. А новости из Донбасса, сводки с фронта просматривались в безумной надежде: вдруг закончилось, и можно вернуться. В 2015-м мы узнали, что уже некуда возвращаться.

28 апреля 2016 года я написала стихотворение «Разглядите во мне Донбасс». В нём Донбасс обрёл уже новые черты. Он как будто тяжело заболел, и эта боль досталась и нам всем, любящим его, помнящим, скучающим по нему, потому что Донбасс – это мы. Все мы. Этот Донбасс только отдалённо напоминал прежний, и было жутко узнавать в этом избитом, израненном чужаке его – Донбасс прежний.

Никогда, ни до, ни после, стихи не давались мне настолько тяжело: как будто их вырываешь, вырезаешь по кусочку из себя, пытаясь избавиться от чего-то горького и жгучего, но оно только растёт, и боль не уменьшается, а становится только хуже. Я писала его около года, почти каждый день.

Разглядите во мне Донбасс. Я – горячие слёзы, пламя,
пугало для “уставших” вас от войны, что ничуть не ранит
в полусвете уютных дней, перемешанных с злой молвою.
Я – Донбасс, я угля черней, горше дыма, краснее крови.

Равнодушно вершит судьба цикл привычный, и мир вернётся,
и осядет печаль-журба горьким ядом на дне колодца,
и изгнанников череда возродится из пепла судеб.
…Лишь бы только не шла вражда
рука об руку с нами,
люди.

Если кто-то спросит, зачем я написала этот текст именно сейчас, я не смогу ответить. Наверное, потому что иногда надо выплёскивать то, что переполняет сердце. Это просто мои воспоминания, они ценны только для моей семьи, и я знаю, что каждый из нас запомнил свой Донбасс, и, может быть, ваш Донбасс совершенно непохож на мой. В этом его ценность – в нём было место для каждого. Важно просто не забывать, каким он был.

Возможно, я записываю это именно для того, чтобы никогда не забыть.
Чтобы помнить его.
Мой дом.

Автор: Марина Курапцева
Фото: James Hammond on Unsplash
Редакция сайта не несет ответственности за содержание блогов. Мнение редакции может отличаться от авторского.