Об угрозе полномасштабной войны России против Украины, последствиях усиления Черноморского флота РФ в аннексированном Крыму, а также состоянии украинского флота в беседе с телеведущим Александром Янковским в эфире Черноморской ТРК говорит адмирал запаса ВМС Украины Игорь Кабаненко.

Угроза открытой войны России против Украины на сегодня выше, чем в прошлом году. Об этом сказал президент Украины Петр Порошенко в интервью немецкому изданию Bild. Каково Ваше мнение по этому поводу?

На мой взгляд, эта угроза существует. Есть военные индикаторы, которые должны анализировать военные эксперты. Это сосредоточение наступательных группировок, проведение массовых учений, сосредоточение запасов, подтягивание вторых эшелонов и так далее. Все это происходило в начале конфликта в 2014 году. Это активно осуществлялось на трех направлениях, в том числе в направлении на Киев. Сейчас тоже есть сосредоточение войск, но они остаются в фронтационном цикле на восточном направлении. Мы знаем об увеличении группировки в Крыму. Если сравнивать с тем, что было тогда, сейчас эти индикаторы несколько ниже. Но мы должны понимать характер гибридной войны. Многое происходит в закрытом формате – это стратегия Генерального штаба РФ (4:1). Четыре мероприятия в закрытом формате и одно активное мероприятие. На мой взгляд, сейчас происходит скрытная фаза, хотя наблюдаются и открытые систематические боевые действия. Все это происходит для того, чтобы создать условия для высокомобильных и высокоинтенсивных военных действий. И тут наибольшее количество рисков направлено на юг – Мариуполь, Азовское море, коридор на Крым, который очень важен для стратегических целей Российской Федерации.

Владимир Путин недавно заявил о том, что Ленин передал Донбасс Украине волюнтаристским способом. Он говорит о том, что это территория России. Стоит ли относиться к этим словам Путина серьезно?

Я думаю, что да, потому что это тоже индикатор. Это политическое заявление главного лица государственной иерархии и системы государственной власти РФ. В Конституции любой суверенной страны записано, что это территориальные претензии. Это есть военный индикатор, который свидетельствует о том, что та сторона планирует возможность проведения каких-то операций и действий против нашей страны. Какой они будут иметь масштаб, покажет время.

Существуют ли общедоступные индикаторы?

Конечно, они существуют. Мы знаем, что продолжается реформирование российской армии. Увеличивается количество вооружения, в том числе наступательного. Крым – это яркий пример. Я думаю, что в первую очередь надо оценивать прямые индикаторы. Сосредоточение группировок войск, повышение готовности, проведение непосредственных учений с целью проведения боевых задач, сосредоточение запасов и ресурсов, которые необходимы для выполнения этих задач. И эти вещи мы наблюдаем. Ротационные мероприятия говорят об этом. Но такие параметры, на мой взгляд, не говорят, что в ближайшее время будут высокоинтенсивные действия. Нельзя сбрасывать это со счетов. Опыт свидетельствует о том, что вторжения и боевые действия могут начинаться группировками, которые провели частичное оперативное стратегическое развертывание. Российская Федерация в постоянном формате сегодня держит частично развернутые группировки возле наших границ. Эти факторы мы должны учитывать.

Если посмотреть на международное право, то вооруженные силы другого государства – это униформа, открытое ношение оружия этого государства и знаки отличия этого государства. Если мы посмотрим на «ДНР» и «ЛНР», то они все это имеют. Это продолжение гибридного формата. Безусловно, эти боевики готовятся российскими инструкторами, ими руководит Генеральный штаб РФ, зарплату им платят также из России.

Вы сказали о том, что существует угроза для северного побережья Азовского моря. Но у Украины, кроме пограничных катеров, там больше ничего нет. Что с этим делать?

Это большая проблема. У нас в приоритете должна стоять задача укрепление морских границ, наших морских акваторий. Море – это не стена и не барьер, а дорога с двусторонним движением. Это дорога, которая позволяет не только торговать, но и очень быстро доставить угрозы. И там необходимо иметь военно-морской потенциал.

Командующий Черноморским флотом РФ адмирал Александр Витко сообщил, что в 2015 году Черноморский флот России в аннексированном Крыму получил более двухсот единиц новой военной техники, в том числе больше 40 новых кораблей и судов. В 2016 году ожидается пополнение новыми истребителями, наводными и подводными кораблями. Является ли это показателем того, что Россия готовится к каким-то активным действиям?

Да. В основном это наступательный потенциал. Корабли-носители военного оружия, авиация, которая может использовать различные системы вооружения, в том числе для поражения наземных и подводных объектов. Это и подводный флот – это самые современные системы, которые могут использовать комплексы крылатых ракет против кораблей и наземных целей. Это наращивание потенциала, направленного не на оборону, а на наступление.

Благодаря Черноморскому флоту, они могут осуществлять в короткое время блокаду больших морских зон. Они могут осуществлять какие-то действия, связанные с эмбарго. Это мощная группировка. И она будет продолжать развиваться до 2020 года. Будет пополнение фрегатами, подводными лодками, авиацией. Это систематическое наращивание боевого потенциала для того, чтобы изменить баланс во всем Черноморском регионе.

Если взять суммарно, то флоты Болгарии, Румынии и Турции на сегодня превосходят Черноморский флот РФ?

По моим оценкам, пока что нет. Если говорить конкретно о крылатых ракетах, которые могут поражать наземные цели, то Черноморский флот РФ является на сегодня доминантным в этом регионе. Можно найти баланс, если использовать авиацию стран НАТО Черноморского региона. Но шаги Кремля направлены именно на то, чтобы изменить этот баланс. Нельзя рассматривать весь боевой потенциал Турции как паритетный потенциал с флотом Российской Федерации. Турция расположена на трех морях. Нам надо брать те потенциалы и те базирования, которые находятся именно в Черном море. В этом плане Российская Федерация сегодня очень сильно увеличивает свои возможности.

В конце прошлого года Российская Федерация отбуксировала две буровые платформы на территорию ближе к Крыму с Одесского месторождения газа. Украина не реагировала как государство на это действие. Почему? Потому что не было чем реагировать? Или же не было воли?

Я утверждаю, что у нас было чем реагировать. Была информация о том, что эта акция готовилась, проводится в онлайн режиме. Но, к сожалению, по непонятным мне причинам не произошло никакой реакции. В этой ситуации были нарушены суверенные права Украины. Эти платформы находились на расстоянии 70-ти миль от Одессы в исключительно морской экономической зоне Украины. В законодательстве про оборону Украины все четко расписано, кто и что должен был сделать. Мне до сих пор непонятно, почему не было ничего сделано.

Что представляет из себя флот Украины на сегодняшний день?

В основном это усиленная сухопутная группировка с очень минимизированным плавсоставом, количеством кораблей. Их можно пересчитать по пальцам. История показывает, что без господства на море, особенно в ближней морской зоне, очень тяжело осуществить какие-то противодесантные действия, опираясь на сухопутную группировку. Сегодня должен очень остро стоять вопрос о пополнении нашего флота новыми боевыми кораблями.

Еще летом 2015 мы узнали о том, что до 2020 года военно-морские силы Украины планируют увеличить втрое. Об этом тогда говорил первый заместитель начальника штаба командования ВМС Украины контр-адмирал Дмитрий Таран. Насколько это реально?

Если брать сухопутную группировку, то практически уже к этому пришли. Если брать корабельный состав, то мы имеем очень хорошие возможности к увеличению. Но должна быть использована другая концепция, а не та, которая предлагается на сегодняшний день. Нам предлагается очень высоко затратная концепция, растянутая на десятки лет. Концепцию надо строить, опираясь на быстроходные маневренные легкие силы.