Предпраздничные фанфары, репетиции парада ко дню Независимости, пламенные речи и вступление украинских военных в Иловайск — таким был август 2014 года. Во второй половине августа 2014-го ежесуточно официальные источники сообщали о постепенном вхождении украинских войск в это небольшое, но стратегически важное с позиции транспортной развязки местечко.

До иловайской катастрофы военные уже имели негативный опыт, в частности под Зеленопольем, когда российская реактивная артиллерия с территории РФ разбомбила наши позиции, и сбитый из ПЗРК украинский Ил-76 при заходе в луганский аэропорт. Если атаки с территории РФ не ожидал почти никто (хотя о наличии усиленных частей российских войск у границы с Украиной было известно заранее), то трагедия Ил-76 продемонстрировала, что военное руководство явно непрофессионально относится к данным разведки. Наступление украинских войск на достаточно укрепленный Иловайск стало очередным проявлением игнорирования очевидных опасностей.

Прошло два года, на стене Михайловского златоверхого монастыря висят портреты погибших украинцев, в частности и под Иловайском, после которого случился еще и Дебальцевский котел, в обществе до сих пор продолжаются дискуссии о целесообразности проведения парадов, а виновные так и не были названы. Основная апелляция власти — если бы не Путин, то беды бы не было. Уже почти два года работает новый состав Верховной Рады, но он так и не продолжил работу парламентской комиссии, возглавляемой Андреем Сенченко, по расследованию иловайской трагедии. И это несмотря на то, что некоторые комбаты, которые вышли из этого «котла», через несколько месяцев попали в парламент. В чем проблема? Почему так тянут с наказанием ответственных. Беседуем с народным депутатом V, VI, VII созывов, главой СК по расследованию трагедии под Иловайском, главой общественной организации «Сила права» Андреем Сенченко:

«Наша комиссия по расследованию иловайской трагедии доказала, что можно работать эффективно»

— Наша комиссия по расследованию иловайской трагедии доказала, что можно работать эффективно. Возобновление работы этой комиссии в новом парламенте — это моральный долг депутатов, и в первую очередь тех депутатов, которые сами принимали участие в тех событиях. Я очень хорошо помню поведение Тетерука и Березы на заседаниях следственной комиссии, куда мы их приглашали и опрашивали. Лично у меня сложилось впечатление, что и тогда они далеко не обо всем хотели говорить.

ФОТО: Николай Тимченко («День»)

Безусловно, военная прокуратура должна заниматься расследованием иловайской трагедии. Депутаты не должны давить на следствие, но они и не должны позволять власти замалчивать некоторые вещи. Первое, что мы очертили в работе комиссии, — это попытка разобраться в предпосылках того, что произошло. Эти предпосылки заключались в том, что происходило в течение месяца в секторе D. Так вот действия и бездеятельность военно-политической власти страны в период, предшествующий иловайской трагедии, — это то, что нужно внимательно изучать. 23 июля 2014-го года произошла передача полномочий от одного командующего сектора другому и на эту дату четко зафиксировано положение вещей в секторе. В динамике мы отследили все, что там происходило до его расформирования 24 августа. Дальше нужно изучить планирование операции по наступлению на Иловайск. Здесь также есть много вопросов.

«Людей дважды с целью пиара отправляли на гарантированную смерть»

Третье — когда возник «котел», то были две попытки деблокирования этого «котла». Это то, о чем власть молчит, потому что людей дважды с целью пиара отправляли на гарантированную смерть. Первый раз батальонную тактическую группу 51-й бригады и второй раз сводную батальонную тактическую группу 93-й чугуевской бригады из Харьковской области. Подчеркиваю, что об этом власть молчит и не хочет принимать во внимание эти потери в отчетах по Иловайску. Следующий вопрос состоит во всем, что касается переговоров по открытию коридоров для выхода из «котла». Там много лжи. Последний эпизод — это прорыв из «иловайского котла».

Так вот на первом этапе военная прокуратура не расследовала две попытки деблокирования «котла». Тогда я как глава комиссии обратился с письмом к генпрокурору (тогда им был Ярема) и обратил его внимание на важность этого эпизода. Ярема мне ответил, что, действительно, я прав и дал поручение, чтобы следственная группа прокуратуры эти два эпизода включила в общий план расследования. Но до сих пор я слышу те цифры, которые власть транслирует обществу, и они совпадают с нашим расследованием только по одному эпизоду — это прорыв из «иловайского котла». Соответственно, вокруг этого продолжается манипуляция с числом погибших. На самом деле, суммарно относительно всего, что там происходило, наши потери намного выше, чем это обнародовано официально.

«Украинское общество должно интересовать то, насколько адекватными были решения нашего военного и политического руководства»

Мы как граждане сможем понять то, насколько эффективным является официальное следствие, только тогда, когда состоится открытый судебный процесс над теми, кто виновен в иловайской трагедии. Ответ, что виновен Путин и его клика, очевидный, но не полный. Путин, безусловно, за это должен отвечать в Гаагском трибунале. Украинское общество должно также интересовать то, насколько адекватными были решения нашего военного и политического руководства. От себя могу добавить, что необходимо сейчас обратить внимание на суд над генералом Назаровым. Его сейчас судят в Павлограде за, по моему мнению, преступную команду об отправке трех бортов Ил-76 в луганский аэропорт. Этот генерал, который тогда был начальником штаба АТО, по выводам нашей комиссии, в значительной степени был виновен в том, что произошло в Иловайске. Считаю, что если бы он своевременно понес ответственность за сбитый Ил-76 под Луганском, то, возможно, не было бы иловайской трагедии. Тогда он так же игнорировал данные разведки, когда отдавал команду по взятию Иловайска, как игнорировал данные разведки о наличии у оккупантов ПЗРК из которых был сбит Ил-76. Абсолютная неадекватность этого персонажа в значительной мере стала причиной трагедии.

Кроме того, причиной трагедии была неадекватность решений политического руководства страны — Президента как Верховного главнокомандующего и военного руководства, которое выслуживалось перед Президентом и «чистило сапоги» к параду, в то время, когда начался массовый вход в Украину войск агрессора. Сейчас прессе нужно внимательно присмотреться к процессу в Павлограде и разобраться в позиции, с помощью которой пытается защититься Назаров. Эта позиция защиты иллюстрирует подходы военного и политического руководства к тому, что произошло. Назаров был также первым заместителем начальника Генштаба и сейчас в суде утверждает, что летом 2014-го у нас не было внешней агрессии, не было внешнего противника, а были некие группы недовольных шахтеров, от которых он не ожидал, что они могут быть вооружены ПЗРК, из которых сбили Ил-76. Когда его будут судить за Иловайск, то думаю, что он опять изберет такую стратегию защиты. Более того, ему в этом помогает трактовка войны как АТО, где нет конкретной ответственности.

Резюмируя, нужно сказать, что в основе иловайской трагедии было невведение военного положения в стране. И ответственность за это лежит на Верховном главнокомандующем.

КОГДА ГОТОВИЛСЯ НОМЕР

Генпрокурор Юрий Луценко 18 августа пообещал «сенсацию в деле Иловайска». «Мы нашли сенсационные вещи во время обысков на квартирах, которыми пользовался экс-министр обороны Лебедев», — сообщил Луценко, привязав эту «находку» к делу Иловайска. Андрей Сенченко на своей странице в Facebook, в свою очередь, отреагировал: «Нам нужны не сенсации, а неотвратимость наказания за преступления».

Источник: «День»