Вместо эпиграфа: «Декабристы! Страшно далеки мы от народа… и это здорово!».
Команда КВН «Дети Лейтенанта Шмидта»

Пять лет назад приключился день, который изменил сознание многих украинцев. Не в смысле пробуждения достоинства и расцвета народного духа, о котором пафосно рассказывают сегодня политики, через лужи крови припрыгавшие к управлению страной. Нет.

Пять лет назад в один момент вдруг стало понятно, что так, как раньше, больше не будет никогда. Это стало одинаково понятно и тем, кто поддерживал протестующих на Майдане. И тем, кто поддерживал силовиков, противостоявших протестующим. И тем, кто считал, что «вся эта политика их не касается».

Утро 20 февраля 2014 года было солнечным. Кажется. Не помню. Не замечала – реальность воспринималась сугубо через черный дым от сгоревшего Дома профсоюзов и горящих покрышек. И через призму какого-то странного осознания того, что весь происходящий ужас – он на самом деле. Что все эти снайперы – они стреляют настоящими пулями в живых людей, и каждая такая пуля – она убивает. Насмерть и навсегда. Тогда казалось, что втрамбовать в голову столько внезапных смертей невозможно. Непонимание того, каким будет завтра, да и будет ли оно – оглушало и обескураживало. То состояние рвущейся внутри скорби и еще чего-то липкого, черного и обугленного – незабываемо, но описанию словами не поддается.

20 февраля 2014 года снайперы на протяжении трех часов стреляли в майдановцев. Начали с водометов. Потом бросили первые гранаты. Потом были пули. Протестующие прикрывались от пуль самодельными щитами, а их основным оружием стали палки, брусчатка и «коктейли Молотова».

На следующий день, 21 февраля 2014 года, официальная власть Украины юридически признала жертвами погибших митингующих Майдана. В этот же день по Майдану поплыли гробы, и состоялось прощание с погибшими.

20 февраля убили более 60 человек. С 18 по 20 февраля на Майдане погибли 78 человек, после 20 февраля – еще 20. Это сейчас – спустя пять лет, военный опыт и жуткие прощания с убитыми на Донбассе – такие цифры кажутся условно не настолько пугающими. Тогда казалось, что ничего ужаснее представить просто невозможно. 21 февраля столбы со свежими дырками от пуль на Институтской производили такое впечатление, что возле них люди начинали выть от бессилия.

Красная линия, которая разделила жизнь на «до» и «после», была проведена списком имен тех, чью жизнь вдруг отобрали в центре европейской столицы. Звание Герой Украины присвоили 105 Героям Небесной Сотни посмертно. Трое иностранцев (гражданин Беларуси Михаил Жизневский, Грузии – Зураб Хурция и Давид Кипиани) посмертно награждены орденами Героев Небесной Сотни. Потом эта красная линия была перечеркнута еще одной, еще более жирной и страшной линией, которую провели решением Госдумы РФ об использовании войск в Украине. Но тогда казалось, что более страшных разделителей в жизни уже не будет.

Тогда ощущение, что завтрашний день неизбежно будет хуже, чем вчерашний, в таком же черном мареве дыма с запахом газа стократно усиливалось неумением и нежеланием власти хоть как-то пообщаться с обществом. И глубоким непониманием этой самой власти, зачем вообще им с кем-то о чем-то общаться, что-то объяснять или, не приведи Боже, отчитываться. Собственно, с этого непонимания важности коммуникации на Майдане все и началось, но 20 февраля 2014 года про это не думалось. Эта мысль была неделями раньше и неделями позже, но именно в тот день – было не до нее.

Спустя пять лет безумного и максимально многогранного опыта и постоянных наблюдений за поведением общества и политиков появилось ощущение, что 20 февраля 2014 года изменило сознание многих украинцев. Мы научились внимательно следить за чиновниками. Пресекать злоупотребления властью. Контролировать судебные заседания по резонансным делам. Купировать саморазрушение. Мы научились объединяться и брать на себя ответственность за свои действия.

Спустя пять лет безумного и максимально многогранного опыта и постоянных наблюдений за поведением общества и политиков появилось ощущение, что 20 февраля 2014 года вообще никак не повлияло на мировоззрение многих политиков, чиновников и всех, кому кажется, что они получили в свои руки власть. Они до сих пор не понимают, зачем вообще им с кем-то о чем-то общаться, что-то объяснять или, не приведи Боже, отчитываться.

Украинские правоохранители, например, до сих пор не расследовали преступления, совершенные во времена Евромайдана 2013-2014 годов. Генпрокурор Юрий Луценко на телевидении заявил о завершении досудебного следствия по делу о расстрелах на Майдане, но этим дело и ограничилось. Адвокат семей героев Небесной сотни словам Луценко возразила – не все экспертизы провели, не собрали все фото и видео. Прошло пять лет – и те, кто расстреливали украинцев, до сих пор не наказаны. Комментировать это никто не считает нужным. Или просто не понимает, зачем вообще что-то тут обсуждать.

Спустя пять лет безумного и максимально многогранного опыта и постоянных наблюдений за поведением общества и политиков появилось ощущение, что те, кому кажется, что они получили в свои руки власть, так и не поняли, почему важна коммуникация. Не поняли, почему отсутствие качественной, своевременной, структурированной и понятной коммуникации – убивает. И, кажется, имеют все шансы не успеть это понять.

Автор: Евгения Мазур
Фото: obozrevatel.com

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook