Борис Джонсон в четверг станет первым министром иностранных дел Великобритании, который за последние 5 лет посетит Москву, где он проведет напряженные переговоры с Сергеем Лавровым.

Прошлая запланированная поездка Джонсона в Россию была отменена после того, как Даунинг-стрит и Белый дом заявили, что его странный подход к дипломатии не поможет делу. Brexit, который британский министр продвигал, происходит, но не совсем так, как он себе представлял.

Об этом пишет The Times, журналисты которого взяли интервью у Бориса Джонсона. Московская поездка станет для него возможностью продемонстрировать оптимизм и решительность в духе Уинстона Черчилля. Он пошлет жосткий месседж “другу Сергею” о том, что Москва должна прекратить действовать как изгой мировой политики.

“Россия еще никогда не была настолько враждебной к Великобритании и западным интересам с конца Холодной войны”, – сказал Джонсон, перечисляя список убийств, военных вторжений и попыток вмешательства в западные выборы.

“В Крыму захват части суверенной европейской территории, которая принадлежит чужой стране, произошел впервые с 1945 года. Добавьте к этому подрывную деятельность на Западных Балканах. У нас буквально есть российские отпечатки пальцев, оставленные при попытке убийства в Черногории. Посмотрите, что они делают с кибервойной, посмотрите на попытки подорвать демократические процессы в Британии”, – сказал Джонсон.

Он добавил, что не видит никаких доказательств того, что российское вмешательство как-то повлияло на референдум в Великобритании по членству в ЕС.

“Но есть определенные доказательства, что был российский троллинг в Facebook”, – заметил он.

В интервью для The Times, Джонсон вспомнил, как в детстве во времена Холодной войны даже допустить не мог сближения Запада с Кремлем. Тогда такой шаг казался абсурдным, “потому что Россия угрожала нам своими ядерными боеголовками”.

“Я читал историю Пелопоннесской войны, написанной Фукидидом. Для меня было очевидным, что Афины с их демократией, открытостью, культурой и цивилизацией – это аналог США и Запада. Россия же для меня была замкнутой, отвратительной, милитаристской, антидемократической, как Спарта. Был необычайный момент надежды на изменение, когда Берлинская стена упала и вдруг ощущения сменились. Так вроде все, что было до того момента, было иллюзией”, – рассказал изданию Джонсон.