Обитатели оккупированной части Донбасса уже не один месяц томятся в ожидании и задаются вопросом: какая судьба их ждет после окончания войны с Россией, реинтеграции региона и возвращения в лоно Украины? Особенно беспокоятся о своей будущей доле жители оккупированных территорий, работающие в органах местной «власти», коммунальных предприятиях, а также учителя, преподаватели, врачи и бизнесмены. «Черноморка» пообщалась с жителями временно оккупированных территорий Луганской области, которые рассказали о том, почему некоторые из них с тревогой ждут возврата Донбасса под контроль украинской власти и готовы ли они это сделать.

В Украине уже не первый год ведутся дискуссии о возможной реинтеграции Донбасса, а также о люстрации и помиловании участников конфликта. Несмотря на массу разговоров, дискуссий, проведения круглых столов и создания законопроектов депутатами Верховной Рады, внятного и четкого законодательства по этому вопросу до сих пор не существует.

Неизвестность, как известно, пугает. Поэтому жители неподконтрольного Донбасса, работающие чиновниками, учителями, врачами и спасателями задаются вопросом: а что с нами будет, когда Украина вернется? Нас помилуют и простят или дадут тюремный срок за коллаборационизм? Ответы на эти непростые вопросы даст само время, а пока народные избранники в стенах ВР ведут жаркие споры, где же ставить запятую во фразе «судить нельзя помиловать». Мы задавали всем интервьюированным такой вопрос: боитесь ли вы быть наказанными за вашу деятельность при возвращении Донбасса под контроль Украины? Все имена героев в целях безопасности изменены.

Галина преподает на юридическом факультете в одном из вузов оккупированного Луганска. Женщина имеет большой стаж работы и массу регалий, как довоенных, выданных украинской властью, так и грамот да благодарностей от российской оккупационной администрации. Женщина с опасением ожидает возвращения украинской власти в Луганск, не зная, ждет ли ее наказание за профессиональную деятельность, и если да, то какое.

«Не то, чтобы сильно боюсь. Я занимаюсь тем, что и до войны делала – преподаванием, несу знания детям. И мне это нравится. Юриспруденция – наука тонкая, и здесь можно многие моменты трактовать по-разному. До войны я учила студентов аспектам украинского законодательства и права, а сейчас «законодательству», действующему здесь, то есть в «Луганской народной республике». Этот момент можно тоже толковать двояко: с одной стороны, я могу быть пособницей сепаратистов, ведь я же преподаю их «законодательство», а значит, признаю его и популяризирую. С другой стороны, я доношу к сведению студентов именно ту информацию, которая сегодня в Луганске актуальна и работает. А как студенты будут далее распоряжаться этой информацией – это уже их право выбора.

Законодательство Украины сегодня в Луганске на практике применяется? Нет! Мне никто пистолет у виска не держит, это мой добровольный выбор: остаться здесь и продолжать работать на старом месте. Если Украина сюда вернется (вопрос, скоро ли), накажут ли меня? Я думаю, что, скорее всего да. Могут, как минимум, люстрировать, и лишить права преподавания на определенный срок. А могут и срок впаять. Это всё зависит от политики Зеленского и его последователей. Сейчас, я так вижу, идет политика примирения с Россией. В таком случае есть шанс, что могут объявить амнистию участникам «русской весны», тем, кто не убивал и не причинял тяжкий вред. В общем, будем посмотреть. Конечно, если мне в перспективе будет светить небо в клеточку, то я не буду ждать, пока меня упекут за решетку и уеду в Россию. А если меня «помилуют», то останусь здесь и буду дальше преподавать. Украинское законодательство я знаю хорошо, могу и его преподавать, как и до войны. Скажете, приспособленка и перекрашиваюсь быстро? Называйте, как хотите», – поделилась своими мыслями Галина, преподаватель юридического факультета одного из вузов оккупированного Луганска.

Леонид с юных лет мечтал стать пожарным, и его мечта стала реальностью. Поступил на службу в МЧС Украины в Луганске еще до начала военного конфликта. По его словам, борьба с огнём – это его призвание, и мужчина очень переживает, как с ним поступит украинская Фемида при возвращении оккупированного Донбасса под контроль Украины.

«Я всегда мечтал быть пожарным. В детстве даже доходило до того, что у нас на поселке пацаны палили костры, а я ходил и тушил, за что не раз получал на орехи. Перед войной переехал в Луганск и поступил на службу в МЧС. Когда тут стрелять начали, решил остаться на своей службе. Теперь мы подчиняемся «МЧС ЛНР»… Я делаю сейчас то, что и до войны: выезжаю на вызовы, тушу пожары. Помогаем людям в разных ситуациях, мы же не только пожарные, но и спасатели. Люди звонят, говорят, там кошка на дерево забралась и не может слезть, сидит, орёт, или корова провалилась в погреб. Что делать, выезжаем, помогаем. Сам родом из села, поэтому понимаю, какая беда, если с домашними любимцами беда случается. Не говоря уже про людей.

На самом деле, очень хочу, чтобы Украина вернулась к нам (вы ж там имя мое только не пишите). Но сегодня ситуация сложилась так, что я даже не могу съездить к себе в родное село. Потому что, я, во-первых, давал подписку о невыезде из «ЛНР», да и смысла выезжать, потому что украинская сторона уже имеет наши списки и на первом же блокпосту меня примут СБУшники. А я так соскучился по родным местам. Родственники, конечно, приезжают сюда ко мне в гости, меня проведать, жену и деток. А я выехать не могу. Что касается люстрации или реинтеграции… Я считаю, что не совершил никакого преступления и не заслуживаю наказания. Но в «МЧС», как в полиции или армии: звания, погоны, строгая дисциплина и иерархия. За это могут придраться, конечно, если, мы опять в Украину пойдем. Но у меня вопрос: разве тушить пожары – это преступление? Я не пошел воевать, хотя звали, оружие в руки не брал. Брандспойт – моё оружие. Возможно, некоторые украинские политики были бы и не против, чтобы тут всё и все сгорели нахрен. Если в четырнадцатом году все пожарные переехали бы на подконтрольную территорию, а тут бы не осталось никого из наших… То что? Но я считаю, что правильно сделал, что остался здесь. Луганщина – моя земля, я ее люблю и мне приятно, что я занимаюсь любимым делом, которое приносит пользу. Я далёк от политики и не знаю, что они там решат в Киеве, Москве или Париже. Но очень надеюсь, что, как пелось в одной хорошей песне, «разум когда-нибудь победит»», – поделился своими переживаниями сотрудник «МЧС» «ЛНР» из оккупированного пророссийскими боевиками Луганска.

Бизнесмен Евгений торгует на луганском рынке кондитерскими изделиями.

Если до начала войны на Донбассе на его прилавках можно было найти широкий ассортимент сладостей преимущественно украинского производства, то теперь – конфеты и печенье в основном российского производства. Ранее предприниматель платил налоги Украине, а теперь невольно пополняет казну российских оккупантов, захвативших Луганск.

«А куда мне деваться? У меня бизнес налажен, что мне бросать нужно было всё? Что для меня, по сути, поменялось-то? Что раньше налогами и взятками давили, что сейчас. Раньше в основном торговал «Рошеном», также «Свиточ», тростянецкие конфеты, сейчас продаю российский и белорусский товар. «Рот-Фронт», «Красный Октябрь»… Но много и донецкой и луганской местной продукции. Те же украинские фирмы «АВК» и «Конти» здесь торгуют, только под другими брендами. С удовольствием продолжал бы продавать и другие украинские сладости, но их сейчас попробуй привезти! Да и цена будет в итоге такой, что никто не купит. Контрабанду сложно провезти, да и после того, как Порошенко ушел, его конфеты перестали к нам поступать. А покупаю я продукцию, как и раньше, на оптовом складе в Луганске. Если случится так, что Луганск опять станет украинским? Ну, мне тогда смогут предъявить претензию, за то, что я платил налоги в бюджет «ЛНР». Типа я спонсирую терроризм и войну. Но так ли это? Я не знаю, какие они там примут законы, и чем будут руководствоваться. Но если будут обвинять простых предпринимателей, коим являюсь я, в финансировании войны или спонсировании терроризма, то тут не знаю, что сказать. С таким же успехом можно обвинить любого рядового луганчанина в добросовестной оплате коммунальных услуг. Ведь куда идут эти деньги? Тоже в бюджет «ЛНР». И «власти» «ЛНР» могут эти средства потратить, в том числе, и на войну с Украиной. Так что всё зависит от адекватности или ее отсутствия у тех, кто там законы эти будет принимать про люстрацию и прощение. Но меня прощать не за что и люстрировать тоже, я с утра до ночи, как проклятый, работаю, чтобы прокормить свою семью, и до политики мне особо нет никакого дела», – заявил Евгений, частный предприниматель из Луганска.

Сотрудники сферы медицины принадлежат к одной из самых благородных и важных профессий в мире и, по идее, не должны подвергаться люстрации и гонениям за исполнение своих обязанностей в оккупации. Однако, ежедневно выполняя свою работу, они тоже сильно переживают о том, что ждет их, после того, как Донбасс освободят от оккупантов.

Слово Марине, медсестре больницы города Кадиевка (до декоммунизации – Стаханов), что на оккупированой Луганщине.

«Когда в 2014-м тут замесы начались, и обстрелы регулярные, то к нам везли раненых штабелями просто. Лечила всех, и «ополченцев», и солдат украинской армии. Помню, «ополченцы» под Первомайском взяли в плен украинского разведчика, и его избили сильно. К нам этого парня привезли, места живого не было от синяков и ожогов на нем, пытали очень. Выхаживала его, плакала много, чисто по-человечески жалко, паренек еще совсем. Потом, когда он чуток оклемался, его забрали, а куда – не видела. Я же клятву Гиппократа давала, поэтому о политических предпочтениях не спрашивала тех, кто попадал к нам на операционный стол и в палату. Лечила многих бойцов из «казачьего полка» Павла Дремова (взорванный в собственном авто террорист, контролировавший в 2014-2015 году Кадиевку и находившийся в конфронтации с тогдашним главарем «ЛНР» Игорем Плотницким – авт.). Я стараюсь не обращать внимания на то, за какую сторону конфликта человек. Поверьте, нам всем война уже так надоела, что по большому счету уже все равно, что тут будет: Украина, Россия или еще что-нибудь. Нам главное, чтобы перестали стрелять. Потому что я тут такого насмотрелась за минувшее пять лет: кишки навыворот, кровь, кровь, кровь и много смерти.

За свою судьбу, конечно, переживаю, если Украина вернется. Просто у нас по телевизору разное говорят, поэтому многие у нас боятся возвращаться в Украину. Но если Зеленский и Путин помирятся, то, скорее всего так и будет. Кто его знает, чем это всё закончится. Кто будет не согласен с этим, те, наверное, уедут. Я останусь, конечно. Вряд ли, конечно, будут врачей наказывать. Как-то по телевизору была передача, где рассказывали, якобы наши врачи специально украинских военных плохо лечили и даже бросали умирать, а «ополченцев» более качественно лечили. Брехня все это, для врачей не важна ни раса, ни политика, ни религия. Я считаю, украинской власти нужно для того, чтобы люди не боялись возвращаться, проводить подробную и широкую разъяснительную работу на тему возвращения Донбасса. А то тут у нас местная пропаганда очень мощная, поэтому и неудивительно, что люди верят историям про «кровавых нацистских карателей» и «фашистов». Я за примирение. Хотя считаю, что оно будет проходить очень долго и трудно, ведь и той стороне, и нашему Донбассу очень непросто будет смириться со смертями своих сыновей», – считает Марина, медсестра из оккупированной Кадиевки.

Из ответов луганчан, живущих в оккупации, можно понять, что люди не против вернуться под крыло Украины, но очень беспокоятся за возможное привлечение к ответственности за их работу.

Вымученная аполитичность, усталость от войны и разочарование в местной «власти», а также правителях, как Украины, так и России – это те настроения, которые сегодня довлеют над значительной частью населения находящегося в оккупации Донбасса.

Сможет ли Украина провести непростой процесс реинтеграции Донбасса, ювелирно соблюдая хрупкий баланс между всеобщей амнистией, как того требуют друзья Путина, или тотальным наказанием, как того желают украинские националисты?

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook