КРИМ НАШІ
Алим Алиев:
Важно, чтобы украинцы
и крымские татары
действовали вместе






















КРИМ НАШІ
Алим Алиев:
Важно, чтобы украинцы и крымские татары действовали вместе
«Послужной список» крымского активиста Алима Алиева, без преувеличений, впечатляет. В 2014 году он вместе с Севгиль Мусаевой и Тамилой Ташевой основывает организацию «КримSOS», чтобы помогать крымчанам-переселенцам. Дальше – десятки выставок, концертов, дискуссий, мероприятий по популяризации темы Крыма и крымскотатарской культуры в качестве программного директора «Крымского Дома».

Без чего кырымлы не кырымлы, какой должна быть информационная политика в отношении оккупированного полуострова, а также о том, как крымским татарам удается сохранять свою культурную идентичность на материке, вдали от Родины, – рассказал в проекте «Крим наші» Алим Алиев, заместитель генерального директора Украинского института, председатель правления ОО "Крымский Дом», соучредитель ОО «Крым SOS».
Более шести лет продолжается оккупация Крыма. Как изменился полуостров, как изменились люди за этот период?
— Недавно подумал, что в этом году на 1 сентября в школу пошло новое поколение первоклашек, которые родились во время оккупации. Те, кто пошел в школу шестилетними. Это для меня достаточно сильный маркер того, что пока будет продолжаться оккупация, там, в такой условной неволе, будет расти поколение детей, которое уже не знает, что это такое – Крым как свободная часть демократической Украины.

Последние шесть лет мы говорим о нарушении прав человека. В основе этих нарушений несколько тенденций. Первая – милитаризация полуострова как военным путем, когда увеличивается присутствие армии, так и милитаризация сознания. Когда пытаются создать ореол «страны, которая побеждает всех», ореол российской «доблестной» армии.
В течение последних трех столетий это уже третье замещение населения.
Вторая тенденция – это?..
— Это замещение населения. Выехало много (вынужденных – ред.) переселенцев, в Крым завезли население из России. В течение последних трех столетий это уже третье замещение населения. Если в XVIII веке в Крыму жило более 95% крымских татар, то сейчас коренного населения – менее 15%.
Еще одна тенденция – изменение идентичности. Детям пытаются стереть украинскую и крымскотатарскую идентичность. И навязать эту русскую имперскую идентичность для жителей Крыма.

Не менее важная тенденция – построение параллельных институтов. Уничтожение института Меджлиса, когда часть лидеров Меджлиса являются персонами нон грата в Крыму, они живут в Киеве. Уничтожение демократических медиа, и «Черноморская телерадиокомпания», и «Центр журналистских расследований», и ATR, и QHA, и другие медиа были вынуждены выехать на материковую Украину. В Крыму же создают даже не гибридные, а абсолютно пропагандистские медиа, которые могут вещать на украинском или крымскотатарском языках. Это все сегодня – новая реальность Крыма.
Алім Алієв
Вы сказали о замещении. Ваша семья знакома с этим как никто другой. Расскажите, пожалуйста, об этом. Насколько знаю, вы родились за пределами Украины.
— Да, я родился в Узбекистане. Через год после рождения мы уже возвращались в Крым. Это, собственно, была первая волна, в 89-м году, когда возвращались крымские татары на Родину. Мои дедушки и бабушки были рождены в Крыму (Бахчисарай, Бахчисарайский район). Их депортировали в Среднюю Азию. Мои родители родились в местах депортации, они сформировались там. Мой младший брат, например, родился в Крыму. Вот то замещение, о котором я в начале говорил, очень хорошо иллюстрируют примером не только моя семья, но и абсолютное большинство крымских татар.

Недавно я был на Арабатской Стрелке. Там в поселке Стрелковое есть крымскотатарское мусульманское кладбище. Я походил по этому кладбищу, посмотрел, кто там похоронен. Там есть люди, которые похоронены в советские времена, в 85-м, 75-м году. Я предполагаю, что это те люди, которые хотели вернуться на Родину, их снова выселяли. И они поселились ближе к Крыму. Фактически Арабатская Стрелка географически уже есть Крым, но она сегодня неоккупированная часть Крыма. Эти люди умирали там, очень близко от Родины. Таких историй очень много.
Алім Алієв
Как вас встретили дома тогда, в 90-х? Я хорошо помню те стереотипы и мифы в отношении крымских татар: и о самозахвате земли, и о самовольном строительстве...
— Это в лучшем случае.
Как вас встречали?
— Я помню истории моих родителей: все ожидали, что приедут крымские татары, условно, с рогами и копытами, которые сейчас будут всех убивать, резать, выселять из домов. А приехало абсолютно мирное население. Крымчане не хотели выселять людей, которые заселились в дома их прадедов. Люди на свободных территориях начинали строить новые дома. Сегодня вспоминал с коллегами, что у нас есть такой термин «хашар» (совместная работа, благотворительность – ред.) – когда сегодня вам строим дом, а завтра – мне.

Мы, когда приехали, не смогли купить себе дом в Симферополе, Ялте, даже в родном Бахчисарае. Мы купили в Сакском районе между Саками и Симферополем. В нашем доме очень много людей останавливались, не только родственники или друзья. У нас ночевали крымские татары, которые возвращались, и которых мы могли и не знать. Они жили у нас временно, потом покупали или строили себе дом, потом переселялись. Вот такой была целая эпоха.
Алім Алієв
Я очень хорошо помню истории огромных праздников. Например, Курбан-байрам – это один из крупнейших мусульманских праздников, или Хедерлез – праздник весны, который отмечается в начале мая. Когда собиралось не просто все село, а из разных городов триста-четыреста-тысяча крымских татар собирались и делали такой огромный праздник. Дух, энергия народа там очень хорошо ощущались.
Внутренний дух свободы и чувство достоинства – это то, что крымских татар и украинцев очень сильно объединяет.
Мои знакомые из Крыма, когда их спрашивали откуда они, часто говорили: «Я крымчанин» или «Я крымчанка». То есть они не говорили о Ялте или Севастополе, не говорили «я с юга Украины». У них была полуостровная самоидентификация. Крымские татары – они кто? Они – крымские татары, украинцы или крымчане?
— Внутренний дух свободы и чувство достоинства – это то, что крымских татар и украинцев очень сильно объединяет. Вот на этих вещах мы не сойдемся с большинством россиян, живущих в России. Потому что для них царская иерархия очень сильно выстроена. А у нас ханов можно было снимать, как и у украинцев – гетманов. Так сложилось исторически.
Алім Алієв
Сейчас в Крыму пытаются создать «крымский народ». Это – абсолютный симулякр, выдумка, которая в советские времена называлась «советский народ» и «советский человек». Это человек без понимания своих корней, без понимания истории, культуры, языка и т.д., но просто объединенный очень манипулятивными историческими фактами, как «присоединение Крыма к России», вокруг этих всех нарративов.

Крымские татары сегодня являются этническими крымскими татарами, кырымлы. Мы являемся гражданами Украины, и мы мусульмане. И, что очень важно, мы себя чувствуем политической частью украинской нации.
Крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет
Без чего кырымлы – не кырымлы?
— Без свободы. Без ощущения собственной земли. Без ощущения свободы у себя на Родине. Я это понял после оккупации. Сейчас не могу поехать в Крым, и это очень сильно болит, не потому что у меня там – море и горы... Там – часть того, что у тебя в крови течет.

Поэтому Крым – это для нас как земля обетованная, на которую мы возвращаемся. Я говорю, что крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет.
Крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет.
Вы являетесь соучредителем организации «Крым SOS», занимались помощью переселенцам. По вашей информации, хотя бы приблизительно, сколько людей из Крыма выехало и сколько из них – крымские татары?
— Из Крыма выехало от 35 до 50 000, у нас до сих пор не могут сосчитать. Есть официальная статистика, но, думаю, если не официально – около 50 000 человек из Крыма уехали. Где две трети из них – крымские татары. Но я всегда говорю, если сравнивать с людьми, которые выехали из Донецкой и Луганской областей, то те, кто выехал из Крыма – это качественный показатель.
Алім Алієв
Что это значит?
— Уехало относительно небольшое количество людей, но это – отток мозгов. Выехали молодые профессионалы, студенты, журналисты, деятели культуры, политики, бизнесмены. Те, кто фактически в свое время создавали демократическую, свободную повестку дня в Крыму. На полуострове все равно остается большая критическая масса наших соотечественников, проактивных, которые пытаются что-то делать открыто или подпольно в Крыму, чтобы мы завтра не получили новое поколение «обрусевших» людей – тех, кто будет с русской ментальностью.
Как это сделать? Ведь вы правильно сказали, что в этом году в Крыму уже пошли в школу дети, которые не видели Крым украинским, не видели там желто-голубых флагов. Что с ними делать?
— Образование и культура – в основе всего: онлайн изучение истории Украины, крымскотатарского языка, истории Крыма, что очень важно, ведь в Крыму навязывают российские нарративы.

Курсы, молодежные программы и обучение не только студентов, но и школьников в украинских школах, в украинских университетах. Мы должны выращивать абсолютно целостную крымскую интеллектуальную элиту. Для того, чтобы и после обучения, и после деоккупации мы смогли выстроить новые, открытые, демократические институты. Потому что мы получим выжженную землю там, в Крыму.
Люди в Крыму хотят слышать о себе. Они хотят видеть и понимать, к какому будущему их ведут
Люди в Крыму хотят слышать о себе. Они желают видеть и понимать, к какому будущему их ведут
Культурные проекты – это очень важно не просто для поддержания идентичности. Медийная и информационная компоненты – абсолютно важны. Люди в Крыму хотят слышать о себе. Они хотят видеть и понимать, к какому будущему их ведут. Люди хотят видеть позитив. От негатива они устают. Когда мы даем положительные, жизнеутверждающие истории и эмоции – это, в том числе, приближает их к нам.
Очень интересную тему вы затронули по медиа и Крыму. Как заинтересовать СМИ в крымской теме, о чем нужно говорить? И как заставить зрителя или читателя перейти по ссылке или все же включить и посмотреть? Как достучаться до потребителя информации?
— Эти вопросы абсолютно взаимосвязаны. Когда я говорю про истории людей, они очень цепляют. Посмотрите сегодня на ситуацию с политзаключенными. Думаю, к сожалению, большинство жителей континентальной части Украины не знает ни одной фамилии сегодняшних политзаключенных. Олег Сенцов, Александр Кольченко или Ахтем Чийгоз, или Ильми Умеров – эти фамилии слышали. Сейчас все другие сбились в общую цифру.
В Крыму живут сотни тысяч проукраинских граждан, которые ждут нас
Один из проектов, который мы сейчас мечтаем и выстраиваем в Украинском институте – художественный информационный проект, призванный эти имена подсветить. Там невероятные истории. Они сложные, жизнеутверждающие. Но через призму этих историй, через эмоциональную составляющую нужно говорить с молодежью, очевидно, надо идти в соцсети – даже не в Facebook, а в Instagram и TikTok.

Важна работа с блогерами. Системная работа, когда блогеры рассказывают о классных, крутых историях из Крыма, чтобы рассказать о людях. В Крыму живут сотни тысяч проукраинских граждан, которые ждут нас. И на полуострове живут еще тысячи и тысячи талантливых, крутых, незаурядных наших граждан, о которых стоит говорить.
Наверное, один из способов рассказать – это проект, который делает «Крымский Дом», программным директором которого до недавнего времени вы были. Расскажите об этом учреждении.
— Я в «Крымском Доме» проработал три года как программный директор. Туда меня пригласил в Ахтем Сеитаблаев. Сегодня я уже являюсь председателем правления общественной организации «Крымский Дом».
Я обращаюсь к нашим читателям и зрителям, чтобы присылали работы – поэзию, прозу, переводы на украинском и крымскотатарском языках – на «Крымский инжир»
Я обращаюсь к нашим читателям и зрителям, чтобы присылали работы – поэзию, прозу, переводы на украинском и крымскотатарском языках – на «Крымский инжир»
Это платформа для крымских гуманитарных инициатив. Например, инициатива «Крымский инжир», которую мы запустили, – это литературный конкурс. Поэтому я сейчас обращаюсь к нашим читателям и зрителям, чтобы присылали работы – поэзию, прозу, переводы на украинском и крымскотатарском языках – на «Крымский инжир», поскольку это важный интеллектуальный процесс, который мы начали выстраивать. Мне кажется, он успешно идет.

Второй важный проект – «Крымский Дом объединяет сердца». Это огромные концерты крымскотатарской и украинской культуры. Как традиционной, так и современной. Мы представили и крымскотатарский джаз, панк-рок, представили и перформансы, и кинопоказы. Делали очень разные форматы. Ездили по разным городам Украины. Потому что у нас проблема централизации страны. Многое происходит в Киеве, но не так много или ничего не происходит по теме Крыма в других регионах Украины.
У нас проблема централизации страны. Многое происходит в Киеве, но не так много или ничего не происходит по теме Крыма в других регионах Украины.
А где наибольшая крымскотатарская община и вообще крымские общины-переселенцы, которым вы помогали?
— Херсон, Херсонская область – и это очевидно исторически, плюс – рядом с Крымом. Киев – столица, много возможностей, люди сюда приезжают. Львовская область и Львов...
Помню, как российские пропагандистские СМИ писали, что я во Львове воспитываю крымскотатарских бандеровцев. Это было очень смешно
Помню, как российские пропагандистские СМИ писали, что я во Львове воспитываю крымскотатарских бандеровцев. Это было очень смешно
Это, наверное, самое болезненное было для российской пропаганды... В «гнездо национализма» поехали.
— Да. Я в то время жил во Львове. И помню, как российские пропагандистские СМИ писали, что я там воспитываю крымскотатарских бандеровцев. Это было очень смешно. Львов – потому что патриотическая среда, патриотический город, где ты себя чувствуешь защищенным. Там больше возможностей, много культурных событий.

У нас, крымских татар, бытует фраза «къырымда яша» – живи в Крыму. Это означает, что если нет прямой физической угрозы для твоей жизни и жизни твоей семьи, старайся оставаться у себя на Родине. Мы очень трудно сорок пять лет возвращались на Родину. Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем.
Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем
Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем.
Крымские татары оказывают мирное сопротивление, украинцы, оставшиеся в оккупации, оказывают мирное сопротивление. Есть ли какая-то интеграция у них внутри на самом полуострове? Или все же крымские татары более автономно держатся?
— Если говорить о сегодняшнем, то очевидно, украинская община, крымскотатарская община делают порой совместные действия. Мне бы хотелось, чтобы это взаимодействие в Крыму было еще более тесным. Все мы делаем одно дело и идем вместе к одной глобальной цели и деоккупации Крыма.

Очень важно, чтобы и украинцы, и крымские татары объединялись вместе и пытались действовать сообща. Начиная с того, чтобы дети учили украинский и крымскотатарский языки, потому что их мало преподают в крымских школах.
Очень важно, чтобы и украинцы, и крымские татары объединялись вместе и пытались действовать вместе.
Делать культурные, просветительские, благотворительные проекты – это очень важно, потому что политические, очевидно, опасно делать. Но проекты, которые укрепляют идентичность и не дают ее размыть этими оккупационными методами – это один из приоритетов, которые должны быть у наших граждан в Крыму.
Вы упомянули о языке. Насколько крымскотатарский язык действительно распространен? Знаю, что старшее поколение свободно говорит на своем языке, ценит, бережет. А молодое поколение как относится к своему языку?
— Действительно, бабушки и дедушки знают язык замечательно. Среднее поколение – более или менее знает. Мое поколение и те, кто моложе – в зависимости. Если в семье говорили на крымскотатарском языке, то будут знать. Если ты учил в школе крымскотатарский язык – ты знаешь его. Некоторые крымские татары могут его в принципе не знать, понимать, но ответить им очень сложно. Это проблема. Хотя после 2014 года, когда появилась очень сильная внешняя угроза и ассимиляция под давлением оккупации, крымскотатарский язык надо не просто хранить. Надо чтобы и молодое поколение говорило на крымскотатарском языке, и создавать продукты – культурные, образовательные, медийные, – чтобы крымскотатарский язык звучал.
Для меня важно, чтобы и украинцы знали крымскотатарский язык. Хотя бы десять, двадцать, пятьдесят фраз на крымскотатарском языке могли сказать
Алім Алієв
Для меня важно, чтобы и украинцы знали крымскотатарский язык. Хотя бы десять, двадцать, пятьдесят фраз на крымскотатарском языке могли сказать.
Для меня важно, чтобы и украинцы знали крымскотатарский язык. Хотя бы десять, двадцать, пятьдесят фраз на крымскотатарском языке могли сказать. Потому что это и оживляет язык, и дает распространение. Например, на курсы крымскотатарского языка и литературы в «Крымском Доме» в Киеве ходит небольшое количество крымских татар, к сожалению. Еще раз призываю ходить, опять же, это важно – сохранить себя здесь. Если сегодня мы этого не сделаем, то завтра будет очень-очень поздно. Но ходят, например, и украинцы, ходят люди других национальностей, которые учат крымскотатарский язык – и это очень круто. Потому что крымскотатарский язык на самом деле – мостик в тюркский мир. Как и крымские татары.
Алім Алієв
Как вы видите возвращение Крыма? Каким образом будет происходить реинтеграция?
— Здесь несколько аспектов есть. Если говорить о глобальном, политическом, я вижу возвращение как пазл. Первый пазл – в каком векторе будет развиваться и двигаться Украина. Она будет проевропейской, где будут понятные, открытые, честные правила игры в стране. Где мы будем восприниматься для жителей Крыма как цивилизационный выбор. Чтобы человек из Крыма, смотря на то, что происходит в России и то, что происходит в Украине, понимал: Российская Федерация – это шаг назад, а Украина – это шаги вперед. Мы над этим должны внутренне работать.

Второй пазл – та ситуация, которая будет в путинской и постпутинской России. Я не очень верю в революцию масс там, потому что веками из России пытались сделать «покорного гражданина». Верю в такие дворцовые перевороты, которые в России часто бывали еще в царские времена.
Наше домашнее задание – стратегия возвращения Крыма.
Третий пазл – международная поддержка. Какой будет международная поддержка Украины. Как будет работать украинская дипломатия. Наше домашнее задание – стратегия деоккупации Крыма, стратегия возвращения Крыма. За нас этого никто не разработает: ни международные партнеры, ни международные организации, никто другой. Пока эту стратегию не выстроим мы сами. Когда у нас будет эта стратегия, то шаг за шагом мы должны это выстраивать.

И жители Крыма сегодня должны получить ответ на вопрос «Что будет после деоккупации?». Мы должны выставить, извините за заезженный термин, «красные линии». Чтобы люди поняли, что с ними будет дальше. Чтобы понимали, что, например, лучше не идти работать на управляющие должности органов (оккупационной – ред.) власти, потому что потом будет люстрация. Но стоит, например, обучать детей крымскотатарскому языку, украинскому языку или преподавать историю Крыма – вот такие вещи.
Алім Алієв
Очевидно, я вижу Крым как крымскотатарскую национальную территориальную автономию в составе Украины, что даст не просто какие-то привилегии для крымских татар. В первую очередь, это возможность для крымских татар взять ответственность за свою Родину.
Узнайте больше в эфире «Черноморской ТРК»:
P.S.
Со страницы проекта поддержки и развития детей крымских политузников «Крымское детство»
Фото: Виталий Головин; из Facebook Crimeanchildhood
Спецпроект «Крим наші» Черноморской ТРК создан при поддержке Центра прав человека ZMINA
Другие выпуски спецпроекта читайте здесь
Авторы проекта
Валерия Талалай
Евгения Подобная
Евгения Мазур
Виталий Головин







© Черноморская ТРК, 2020