КРИМ НАШІ
Алим Алиев:
Важно, чтобы украинцы
и крымские татары
действовали вместе
Важно, чтобы украинцы
и крымские татары
действовали вместе
КРИМ НАШІ
Алим Алиев:
Важно, чтобы украинцы и крымские татары действовали вместе
«Послужной список» крымского активиста Алима Алиева, без преувеличений, впечатляет. В 2014 году он вместе с Севгиль Мусаевой и Тамилой Ташевой основывает организацию «КримSOS», чтобы помогать крымчанам-переселенцам. Дальше – десятки выставок, концертов, дискуссий, мероприятий по популяризации темы Крыма и крымскотатарской культуры в качестве программного директора «Крымского Дома».
Без чего кырымлы не кырымлы, какой должна быть информационная политика в отношении оккупированного полуострова, а также о том, как крымским татарам удается сохранять свою культурную идентичность на материке, вдали от Родины, – рассказал в проекте «Крим наші» Алим Алиев, заместитель генерального директора Украинского института, председатель правления ОО "Крымский Дом», соучредитель ОО «Крым SOS».
Без чего кырымлы не кырымлы, какой должна быть информационная политика в отношении оккупированного полуострова, а также о том, как крымским татарам удается сохранять свою культурную идентичность на материке, вдали от Родины, – рассказал в проекте «Крим наші» Алим Алиев, заместитель генерального директора Украинского института, председатель правления ОО "Крымский Дом», соучредитель ОО «Крым SOS».
— Более шести лет продолжается оккупация Крыма. Как изменился полуостров, как изменились люди за этот период?
— Недавно подумал, что в этом году на 1 сентября в школу пошло новое поколение первоклашек, которые родились во время оккупации. Те, кто пошел в школу шестилетними. Это для меня достаточно сильный маркер того, что пока будет продолжаться оккупация, там, в такой условной неволе, будет расти поколение детей, которое уже не знает, что это такое – Крым как свободная часть демократической Украины.
Последние шесть лет мы говорим о нарушении прав человека. В основе этих нарушений несколько тенденций. Первая – милитаризация полуострова как военным путем, когда увеличивается присутствие армии, так и милитаризация сознания. Когда пытаются создать ореол «страны, которая побеждает всех», ореол российской «доблестной» армии.
Последние шесть лет мы говорим о нарушении прав человека. В основе этих нарушений несколько тенденций. Первая – милитаризация полуострова как военным путем, когда увеличивается присутствие армии, так и милитаризация сознания. Когда пытаются создать ореол «страны, которая побеждает всех», ореол российской «доблестной» армии.
В течение последних трех столетий это уже третье замещение населения.
— Вторая тенденция – это?..
— Это замещение населения. Выехало много (вынужденных – ред.) переселенцев, в Крым завезли население из России. В течение последних трех столетий это уже третье замещение населения. Если в XVIII веке в Крыму жило более 95% крымских татар, то сейчас коренного населения – менее 15%.
Еще одна тенденция – изменение идентичности. Детям пытаются стереть украинскую и крымскотатарскую идентичность. И навязать эту русскую имперскую идентичность для жителей Крыма.
Не менее важная тенденция – построение параллельных институтов. Уничтожение института Меджлиса, когда часть лидеров Меджлиса являются персонами нон грата в Крыму, они живут в Киеве. Уничтожение демократических медиа, и «Черноморская телерадиокомпания», и «Центр журналистских расследований», и ATR, и QHA, и другие медиа были вынуждены выехать на материковую Украину. В Крыму же создают даже не гибридные, а абсолютно пропагандистские медиа, которые могут вещать на украинском или крымскотатарском языках. Это все сегодня – новая реальность Крыма.
Не менее важная тенденция – построение параллельных институтов. Уничтожение института Меджлиса, когда часть лидеров Меджлиса являются персонами нон грата в Крыму, они живут в Киеве. Уничтожение демократических медиа, и «Черноморская телерадиокомпания», и «Центр журналистских расследований», и ATR, и QHA, и другие медиа были вынуждены выехать на материковую Украину. В Крыму же создают даже не гибридные, а абсолютно пропагандистские медиа, которые могут вещать на украинском или крымскотатарском языках. Это все сегодня – новая реальность Крыма.
— Вы сказали о замещении. Ваша семья знакома с этим как никто другой. Расскажите, пожалуйста, об этом. Насколько знаю, вы родились за пределами Украины.
— Да, я родился в Узбекистане. Через год после рождения мы уже возвращались в Крым. Это, собственно, была первая волна, в 89-м году, когда возвращались крымские татары на Родину. Мои дедушки и бабушки были рождены в Крыму (Бахчисарай, Бахчисарайский район). Их депортировали в Среднюю Азию. Мои родители родились в местах депортации, они сформировались там. Мой младший брат, например, родился в Крыму. Вот то замещение, о котором я в начале говорил, очень хорошо иллюстрируют примером не только моя семья, но и абсолютное большинство крымских татар.
Недавно я был на Арабатской Стрелке. Там в поселке Стрелковое есть крымскотатарское мусульманское кладбище. Я походил по этому кладбищу, посмотрел, кто там похоронен. Там есть люди, которые похоронены в советские времена, в 85-м, 75-м году. Я предполагаю, что это те люди, которые хотели вернуться на Родину, их снова выселяли. И они поселились ближе к Крыму. Фактически Арабатская Стрелка географически уже есть Крым, но она сегодня неоккупированная часть Крыма. Эти люди умирали там, очень близко от Родины. Таких историй очень много.
Недавно я был на Арабатской Стрелке. Там в поселке Стрелковое есть крымскотатарское мусульманское кладбище. Я походил по этому кладбищу, посмотрел, кто там похоронен. Там есть люди, которые похоронены в советские времена, в 85-м, 75-м году. Я предполагаю, что это те люди, которые хотели вернуться на Родину, их снова выселяли. И они поселились ближе к Крыму. Фактически Арабатская Стрелка географически уже есть Крым, но она сегодня неоккупированная часть Крыма. Эти люди умирали там, очень близко от Родины. Таких историй очень много.
— Как вас встретили дома тогда, в 90-х? Я хорошо помню те стереотипы и мифы в отношении крымских татар: и о самозахвате земли, и о самовольном строительстве...
— Это в лучшем случае.
— Как вас встречали?
— Я помню истории моих родителей: все ожидали, что приедут крымские татары, условно, с рогами и копытами, которые сейчас будут всех убивать, резать, выселять из домов. А приехало абсолютно мирное население. Крымчане не хотели выселять людей, которые заселились в дома их прадедов. Люди на свободных территориях начинали строить новые дома. Сегодня вспоминал с коллегами, что у нас есть такой термин «хашар» (совместная работа, благотворительность – ред.) – когда сегодня вам строим дом, а завтра – мне.
Мы, когда приехали, не смогли купить себе дом в Симферополе, Ялте, даже в родном Бахчисарае. Мы купили в Сакском районе между Саками и Симферополем. В нашем доме очень много людей останавливались, не только родственники или друзья. У нас ночевали крымские татары, которые возвращались, и которых мы могли и не знать. Они жили у нас временно, потом покупали или строили себе дом, потом переселялись. Вот такой была целая эпоха.
Мы, когда приехали, не смогли купить себе дом в Симферополе, Ялте, даже в родном Бахчисарае. Мы купили в Сакском районе между Саками и Симферополем. В нашем доме очень много людей останавливались, не только родственники или друзья. У нас ночевали крымские татары, которые возвращались, и которых мы могли и не знать. Они жили у нас временно, потом покупали или строили себе дом, потом переселялись. Вот такой была целая эпоха.
Я очень хорошо помню истории огромных праздников. Например, Курбан-байрам – это один из крупнейших мусульманских праздников, или Хедерлез – праздник весны, который отмечается в начале мая. Когда собиралось не просто все село, а из разных городов триста-четыреста-тысяча крымских татар собирались и делали такой огромный праздник. Дух, энергия народа там очень хорошо ощущались.
Внутренний дух свободы и чувство достоинства – это то, что крымских татар и украинцев очень сильно объединяет.
— Мои знакомые из Крыма, когда их спрашивали откуда они, часто говорили: «Я крымчанин» или «Я крымчанка». То есть они не говорили о Ялте или Севастополе, не говорили «я с юга Украины». У них была полуостровная самоидентификация. Крымские татары – они кто? Они – крымские татары, украинцы или крымчане?
— Внутренний дух свободы и чувство достоинства – это то, что крымских татар и украинцев очень сильно объединяет. Вот на этих вещах мы не сойдемся с большинством россиян, живущих в России. Потому что для них царская иерархия очень сильно выстроена. А у нас ханов можно было снимать, как и у украинцев – гетманов. Так сложилось исторически.
Сейчас в Крыму пытаются создать «крымский народ». Это – абсолютный симулякр, выдумка, которая в советские времена называлась «советский народ» и «советский человек». Это человек без понимания своих корней, без понимания истории, культуры, языка и т.д., но просто объединенный очень манипулятивными историческими фактами, как «присоединение Крыма к России», вокруг этих всех нарративов.
Крымские татары сегодня являются этническими крымскими татарами, кырымлы. Мы являемся гражданами Украины, и мы мусульмане. И, что очень важно, мы себя чувствуем политической частью украинской нации.
Крымские татары сегодня являются этническими крымскими татарами, кырымлы. Мы являемся гражданами Украины, и мы мусульмане. И, что очень важно, мы себя чувствуем политической частью украинской нации.
Крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет
— Без чего кырымлы – не кырымлы?
— Без свободы. Без ощущения собственной земли. Без ощущения свободы у себя на Родине. Я это понял после оккупации. Сейчас не могу поехать в Крым, и это очень сильно болит, не потому что у меня там – море и горы... Там – часть того, что у тебя в крови течет.
Поэтому Крым – это для нас как земля обетованная, на которую мы возвращаемся. Я говорю, что крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет.
Поэтому Крым – это для нас как земля обетованная, на которую мы возвращаемся. Я говорю, что крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет.
Крымские татары – это как бумеранг: куда бы нас судьба не забрасывала, мы все равно возвращаемся. И на этот раз тоже так будет.
— Вы являетесь соучредителем организации «Крым SOS», занимались помощью переселенцам. По вашей информации, хотя бы приблизительно, сколько людей из Крыма выехало и сколько из них – крымские татары?
— Из Крыма выехало от 35 до 50 000, у нас до сих пор не могут сосчитать. Есть официальная статистика, но, думаю, если не официально – около 50 000 человек из Крыма уехали. Где две трети из них – крымские татары. Но я всегда говорю, если сравнивать с людьми, которые выехали из Донецкой и Луганской областей, то те, кто выехал из Крыма – это качественный показатель.
— Что это значит?
— Уехало относительно небольшое количество людей, но это – отток мозгов. Выехали молодые профессионалы, студенты, журналисты, деятели культуры, политики, бизнесмены. Те, кто фактически в свое время создавали демократическую, свободную повестку дня в Крыму. На полуострове все равно остается большая критическая масса наших соотечественников, проактивных, которые пытаются что-то делать открыто или подпольно в Крыму, чтобы мы завтра не получили новое поколение «обрусевших» людей – тех, кто будет с русской ментальностью.
— Как это сделать? Ведь вы правильно сказали, что в этом году в Крыму уже пошли в школу дети, которые не видели Крым украинским, не видели там желто-голубых флагов. Что с ними делать?
— Образование и культура – в основе всего: онлайн изучение истории Украины, крымскотатарского языка, истории Крыма, что очень важно, ведь в Крыму навязывают российские нарративы.
Курсы, молодежные программы и обучение не только студентов, но и школьников в украинских школах, в украинских университетах. Мы должны выращивать абсолютно целостную крымскую интеллектуальную элиту. Для того, чтобы и после обучения, и после деоккупации мы смогли выстроить новые, открытые, демократические институты. Потому что мы получим выжженную землю там, в Крыму.
Курсы, молодежные программы и обучение не только студентов, но и школьников в украинских школах, в украинских университетах. Мы должны выращивать абсолютно целостную крымскую интеллектуальную элиту. Для того, чтобы и после обучения, и после деоккупации мы смогли выстроить новые, открытые, демократические институты. Потому что мы получим выжженную землю там, в Крыму.
Люди в Крыму хотят слышать о себе. Они хотят видеть и понимать, к какому будущему их ведут
Люди в Крыму хотят слышать о себе. Они желают видеть и понимать, к какому будущему их ведут
Культурные проекты – это очень важно не просто для поддержания идентичности. Медийная и информационная компоненты – абсолютно важны. Люди в Крыму хотят слышать о себе. Они хотят видеть и понимать, к какому будущему их ведут. Люди хотят видеть позитив. От негатива они устают. Когда мы даем положительные, жизнеутверждающие истории и эмоции – это, в том числе, приближает их к нам.
— Очень интересную тему вы затронули по медиа и Крыму. Как заинтересовать СМИ в крымской теме, о чем нужно говорить? И как заставить зрителя или читателя перейти по ссылке или все же включить и посмотреть? Как достучаться до потребителя информации?
— Эти вопросы абсолютно взаимосвязаны. Когда я говорю про истории людей, они очень цепляют. Посмотрите сегодня на ситуацию с политзаключенными. Думаю, к сожалению, большинство жителей континентальной части Украины не знает ни одной фамилии сегодняшних политзаключенных. Олег Сенцов, Александр Кольченко или Ахтем Чийгоз, или Ильми Умеров – эти фамилии слышали. Сейчас все другие сбились в общую цифру.
В Крыму живут сотни тысяч проукраинских граждан, которые ждут нас
Один из проектов, который мы сейчас мечтаем и выстраиваем в Украинском институте – художественный информационный проект, призванный эти имена подсветить. Там невероятные истории. Они сложные, жизнеутверждающие. Но через призму этих историй, через эмоциональную составляющую нужно говорить с молодежью, очевидно, надо идти в соцсети – даже не в Facebook, а в Instagram и TikTok.
Важна работа с блогерами. Системная работа, когда блогеры рассказывают о классных, крутых историях из Крыма, чтобы рассказать о людях. В Крыму живут сотни тысяч проукраинских граждан, которые ждут нас. И на полуострове живут еще тысячи и тысячи талантливых, крутых, незаурядных наших граждан, о которых стоит говорить.
Важна работа с блогерами. Системная работа, когда блогеры рассказывают о классных, крутых историях из Крыма, чтобы рассказать о людях. В Крыму живут сотни тысяч проукраинских граждан, которые ждут нас. И на полуострове живут еще тысячи и тысячи талантливых, крутых, незаурядных наших граждан, о которых стоит говорить.
— Наверное, один из способов рассказать – это проект, который делает «Крымский Дом», программным директором которого до недавнего времени вы были. Расскажите об этом учреждении.
— Я в «Крымском Доме» проработал три года как программный директор. Туда меня пригласил в Ахтем Сеитаблаев. Сегодня я уже являюсь председателем правления общественной организации «Крымский Дом».
Я обращаюсь к нашим читателям и зрителям, чтобы присылали работы – поэзию, прозу, переводы на украинском и крымскотатарском языках – на «Крымский инжир»
Я обращаюсь к нашим читателям и зрителям, чтобы присылали работы – поэзию, прозу, переводы на украинском и крымскотатарском языках – на «Крымский инжир»
Это платформа для крымских гуманитарных инициатив. Например, инициатива «Крымский инжир», которую мы запустили, – это литературный конкурс. Поэтому я сейчас обращаюсь к нашим читателям и зрителям, чтобы присылали работы – поэзию, прозу, переводы на украинском и крымскотатарском языках – на «Крымский инжир», поскольку это важный интеллектуальный процесс, который мы начали выстраивать. Мне кажется, он успешно идет.
Второй важный проект – «Крымский Дом объединяет сердца». Это огромные концерты крымскотатарской и украинской культуры. Как традиционной, так и современной. Мы представили и крымскотатарский джаз, панк-рок, представили и перформансы, и кинопоказы. Делали очень разные форматы. Ездили по разным городам Украины. Потому что у нас проблема централизации страны. Многое происходит в Киеве, но не так много или ничего не происходит по теме Крыма в других регионах Украины.
Второй важный проект – «Крымский Дом объединяет сердца». Это огромные концерты крымскотатарской и украинской культуры. Как традиционной, так и современной. Мы представили и крымскотатарский джаз, панк-рок, представили и перформансы, и кинопоказы. Делали очень разные форматы. Ездили по разным городам Украины. Потому что у нас проблема централизации страны. Многое происходит в Киеве, но не так много или ничего не происходит по теме Крыма в других регионах Украины.
У нас проблема централизации страны. Многое происходит в Киеве, но не так много или ничего не происходит по теме Крыма в других регионах Украины.
— А где наибольшая крымскотатарская община и вообще крымские общины-переселенцы, которым вы помогали?
— Херсон, Херсонская область – и это очевидно исторически, плюс – рядом с Крымом. Киев – столица, много возможностей, люди сюда приезжают. Львовская область и Львов...
Помню, как российские пропагандистские СМИ писали, что я во Львове воспитываю крымскотатарских бандеровцев. Это было очень смешно
Помню, как российские пропагандистские СМИ писали, что я во Львове воспитываю крымскотатарских бандеровцев. Это было очень смешно
— Это, наверное, самое болезненное было для российской пропаганды... В «гнездо национализма» поехали.
— Да. Я в то время жил во Львове. И помню, как российские пропагандистские СМИ писали, что я там воспитываю крымскотатарских бандеровцев. Это было очень смешно. Львов – потому что патриотическая среда, патриотический город, где ты себя чувствуешь защищенным. Там больше возможностей, много культурных событий.
У нас, крымских татар, бытует фраза «къырымда яша» – живи в Крыму. Это означает, что если нет прямой физической угрозы для твоей жизни и жизни твоей семьи, старайся оставаться у себя на Родине. Мы очень трудно сорок пять лет возвращались на Родину. Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем.
У нас, крымских татар, бытует фраза «къырымда яша» – живи в Крыму. Это означает, что если нет прямой физической угрозы для твоей жизни и жизни твоей семьи, старайся оставаться у себя на Родине. Мы очень трудно сорок пять лет возвращались на Родину. Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем.
Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем
Сейчас нас снова из-за гибридной депортации пытаются вытеснить. Но мы все равно пробиваемся и прорастаем.
— Крымские татары оказывают мирное сопротивление, украинцы, оставшиеся в оккупации, оказывают мирное сопротивление. Есть ли какая-то интеграция у них внутри на самом полуострове? Или все же крымские татары более автономно держатся?
— Если говорить о сегодняшнем, то очевидно, украинская община, крымскотатарская община делают порой совместные действия. Мне бы хотелось, чтобы это взаимодействие в Крыму было еще более тесным. Все мы делаем одно дело и идем вместе к одной глобальной цели и деоккупации Крыма.
Очень важно, чтобы и украинцы, и крымские татары объединялись вместе и пытались действовать сообща. Начиная с того, чтобы дети учили украинский и крымскотатарский языки, потому что их мало преподают в крымских школах.
Очень важно, чтобы и украинцы, и крымские татары объединялись вместе и пытались действовать сообща. Начиная с того, чтобы дети учили украинский и крымскотатарский языки, потому что их мало преподают в крымских школах.
Очень важно, чтобы и украинцы, и крымские татары объединялись вместе и пытались действовать вместе.
Делать культурные, просветительские, благотворительные проекты – это очень важно, потому что политические, очевидно, опасно делать. Но проекты, которые укрепляют идентичность и не дают ее размыть этими оккупационными методами – это один из приоритетов, которые должны быть у наших граждан в Крыму.
— Вы упомянули о языке. Насколько крымскотатарский язык действительно распространен? Знаю, что старшее поколение свободно говорит на своем языке, ценит, бережет. А молодое поколение как относится к своему языку?
— Действительно, бабушки и дедушки знают язык замечательно. Среднее поколение – более или менее знает. Мое поколение и те, кто моложе – в зависимости. Если в семье говорили на крымскотатарском языке, то будут знать. Если ты учил в школе крымскотатарский язык – ты знаешь его. Некоторые крымские татары могут его в принципе не знать, понимать, но ответить им очень сложно. Это проблема. Хотя после 2014 года, когда появилась очень сильная внешняя угроза и ассимиляция под давлением оккупации, крымскотатарский язык надо не просто хранить. Надо чтобы и молодое поколение говорило на крымскотатарском языке, и создавать продукты – культурные, образовательные, медийные, – чтобы крымскотатарский язык звучал.
Для меня важно, чтобы и украинцы знали крымскотатарский язык. Хотя бы десять, двадцать, пятьдесят фраз на крымскотатарском языке могли сказать
Для меня важно, чтобы и украинцы знали крымскотатарский язык. Хотя бы десять, двадцать, пятьдесят фраз на крымскотатарском языке могли сказать.
Для меня важно, чтобы и украинцы знали крымскотатарский язык. Хотя бы десять, двадцать, пятьдесят фраз на крымскотатарском языке могли сказать. Потому что это и оживляет язык, и дает распространение. Например, на курсы крымскотатарского языка и литературы в «Крымском Доме» в Киеве ходит небольшое количество крымских татар, к сожалению. Еще раз призываю ходить, опять же, это важно – сохранить себя здесь. Если сегодня мы этого не сделаем, то завтра будет очень-очень поздно. Но ходят, например, и украинцы, ходят люди других национальностей, которые учат крымскотатарский язык – и это очень круто. Потому что крымскотатарский язык на самом деле – мостик в тюркский мир. Как и крымские татары.
— Как вы видите возвращение Крыма? Каким образом будет происходить реинтеграция?
— Здесь несколько аспектов есть. Если говорить о глобальном, политическом, я вижу возвращение как пазл. Первый пазл – в каком векторе будет развиваться и двигаться Украина. Она будет проевропейской, где будут понятные, открытые, честные правила игры в стране. Где мы будем восприниматься для жителей Крыма как цивилизационный выбор. Чтобы человек из Крыма, смотря на то, что происходит в России и то, что происходит в Украине, понимал: Российская Федерация – это шаг назад, а Украина – это шаги вперед. Мы над этим должны внутренне работать.
Второй пазл – та ситуация, которая будет в путинской и постпутинской России. Я не очень верю в революцию масс там, потому что веками из России пытались сделать «покорного гражданина». Верю в такие дворцовые перевороты, которые в России часто бывали еще в царские времена.
Второй пазл – та ситуация, которая будет в путинской и постпутинской России. Я не очень верю в революцию масс там, потому что веками из России пытались сделать «покорного гражданина». Верю в такие дворцовые перевороты, которые в России часто бывали еще в царские времена.
Наше домашнее задание – стратегия возвращения Крыма.
Третий пазл – международная поддержка. Какой будет международная поддержка Украины. Как будет работать украинская дипломатия. Наше домашнее задание – стратегия деоккупации Крыма, стратегия возвращения Крыма. За нас этого никто не разработает: ни международные партнеры, ни международные организации, никто другой. Пока эту стратегию не выстроим мы сами. Когда у нас будет эта стратегия, то шаг за шагом мы должны это выстраивать.
И жители Крыма сегодня должны получить ответ на вопрос «Что будет после деоккупации?». Мы должны выставить, извините за заезженный термин, «красные линии». Чтобы люди поняли, что с ними будет дальше. Чтобы понимали, что, например, лучше не идти работать на управляющие должности органов (оккупационной – ред.) власти, потому что потом будет люстрация. Но стоит, например, обучать детей крымскотатарскому языку, украинскому языку или преподавать историю Крыма – вот такие вещи.
И жители Крыма сегодня должны получить ответ на вопрос «Что будет после деоккупации?». Мы должны выставить, извините за заезженный термин, «красные линии». Чтобы люди поняли, что с ними будет дальше. Чтобы понимали, что, например, лучше не идти работать на управляющие должности органов (оккупационной – ред.) власти, потому что потом будет люстрация. Но стоит, например, обучать детей крымскотатарскому языку, украинскому языку или преподавать историю Крыма – вот такие вещи.
Очевидно, я вижу Крым как крымскотатарскую национальную территориальную автономию в составе Украины, что даст не просто какие-то привилегии для крымских татар. В первую очередь, это возможность для крымских татар взять ответственность за свою Родину.
Узнайте больше в эфире «Черноморской ТРК»:
P.S.
Со страницы проекта поддержки и развития детей крымских политузников «Крымское детство»
Со страницы проекта поддержки и развития детей крымских политузников «Крымское детство»
Фото: Виталий Головин; из Facebook Crimeanchildhood
Спецпроект «Крим наші» Черноморской ТРК создан при поддержке Центра прав человека ZMINA
Другие выпуски спецпроекта читайте здесь
Авторы проекта
Валерия Талалай
Евгения Подобная
Евгения Мазур
Виталий Головин
© Черноморская ТРК, 2020