Луганский правозащитник, активист, журналист, сторонник Евромайдана и глава фонда «Восток-SOS» Константин Реуцкий 28 ноября объявил в Париже голодовку в поддержку адвоката Евгении Закревской, которая объявила ее ранее. Причинами таких радикальных мер стали попытки развалить дело расстрела Майдана. Евгению поддержало по всей стране 13 человек, которые также перестали есть. Кроме того, по Украине постоянно проводили акции в поддержку адвоката и ее сторонников.

«Черноморка» поговорила с Реуцким о его голодовке в поддержку Закревской. Разговор с правозащитником также коснулся его политической деятельности – кампании по парламентским выборам и о перспективах развития гражданского общества в Украине.

На момент выхода материала Рада уже проголосовала за поправку в закон о Государственном бюро расследований (ГБР).

После подписания ее Зеленским следователи Генпрокуратуры, которые занимались делами Майдана, смогут перейти работать в ГБР без конкурсного отбора или на льготных условиях. Напомним, с 21 ноября расследование по жертвам Революции Достоинства стояло на месте.

Константину Реуцкому для того, чтобы Рада начала что-то делать понадобилось голодать шесть дней, Евгении Закревской – тринадцать.

Первый вопрос, очень важный – как ты себя сейчас чувствуешь?

Я думаю, что это вообще не значимый вопрос. Важно, что происходит с процессом, с делами Майдана, с общественным вниманием к ним и попыткой их слива.

Есть уже какая-то реакция на тебя со стороны властей, депутатов или только общественность?

Насколько можно судить, определенный резонанс по голодовке Закревской, ее поддержка другими людьми, акции в поддержку понемногу влияют на принимающих решения. Ситуация обсуждается в Администрации президента и в парламенте (в том числе и нашим монобольшинством). А какое в итоге будет принято решение – пока что судить сложно. Факт – то, что внимание к проблеме удалось привлечь. Но не все будет так просто, есть подводные камни – далеко не все у власти хотят, чтобы все произошло в соответствии с законом и в этих делах восстановили справедливость.

Ты специально сделал заявление о голодовке в Париже, чтобы привлечь больше внимания?

Я хотел объявить об этом раньше. Буквально на второй день после начала голодовки Жени. Но мне предстоял целый ряд командировок, в том числе международных. Поэтому, понимая их важность, я решил начать голодовку немного позднее.

В Париже у нас был ряд открытых и закрытых встреч, посвященных проблеме разрешения конфликта на Донбассе. Мы виделись с людьми, принимающими решения, влияющими на политику французского правительства. Мы говорили о нашем видении имплементации «формулы Штайнмайера».

Мы обращались к французскому гражданскому обществу с просьбой влиять на политику их власти, чтобы не повторять ошибок прошлого. Им стоит обратить внимание на утверждение, что Украина сейчас защищает все демократическое общество от посягательств России. А РФ открыто заявляет, что хочет пересмотра всей системы на мировом уровне.

Мы просили, чтобы не повторился Мюнхенский сценарий 1939 года, чтобы нас не оставили один на один с агрессором, который не остановится, когда получит контроль над нашей страной.

И вот столица Франции была последней моей важной поездкой. Я посчитал, что это лучшее время и место для того, чтобы объявить о голодовке. Конечно, это позволило сделать мое включение в процесс более медийным.

На каком этапе сейчас дела по расстрелу Майдана?

Об этом лучше расскажет Евгения Закревская, так как я не настолько глубоко в этом процессе. Но могу сказать, что огромный массив работы проделан. Это правда. До этого момента дела не сливались и управления спецрасследований генпрокуратуры действительно проделало огромную работу. Еще не все следственные действия закончились, насколько мне известно. Далеко не все дела переданы в суды. Но говорить о том, что следствия по Майдану не было или оно саботировалось точно нельзя, и очень важно сохранить такую динамику.

Каким еще делам, по твоему мнению, нужно тоже уделять повышенное внимание?

В свете всех событий нужно уделять внимание делам людей, которые замешаны в разжигании сепаратизма и в сдаче национальных интересов на востоке Украины и в Крыму. Я говорю о нашей Луганской и Донецкой так называемых политических элитах, которые в тесной связи с Москвой сделали эту войну возможной.

Конечно же, тоже самое касается политических элит Крыма, но большинство из них сейчас вне досягаемости украинского закона.

А по фигурантам разжигания и финансирования гибридного российского вторжения с нашей стороны дела, к сожалению, как мы знаем, саботировались Генеральной прокуратурой. Речь идет о Ефремове и обо всех остальных деятелях… В отношении многих из них дела не открывались вообще. В отношении большинства, судя по всему, их закрыли по договоренности сторон за определенное вознаграждение или гарантии. Я бы сказал, что все эти дела нужно начинать сначала.

Ты известен как активный сторонник Евромайдана. Сейчас тебе прилетают какие-то угрозы, наезды?

В 2019 году не было. Были угрозы и давление во время предвыборной кампании. Но, опять-таки, не мне, а людям из моего предвыборного штаба. Они продолжались и после кампании. Я не могу сказать, что было что-то серьезное. Виталий Васильев писал заявление, что на него напали люди в тренажерном зале. Те самые, которые охраняли Владимира Струка во время выборов, ребята из его «бойцовского клуба». У нас ними были острые ситуации.

В общем, на почве летних событий у них возникла сначала словесная перепалка, переросшая в драку. Виталик – парень спортивный, и в итоге одержал верх и сразу подал заявление в местную полицию.

Справка:
Владимир Струк родился в 1964 году в Луганской области. В 1990-х начал свой бизнес и был близок к местному криминальному авторитету Валерию Доброславскому. В начале 2000-х он стал депутатом городского совета. Тогда же вступил в «Партию регионов» и стал головой шахтерского поселка Юбилейный, что входит в черту города Луганска.
Во время Майдана активно выступал как его антисторонник. Проводил в Луганске акции, которыми пытался заглушить митингующих на одной из центральных площадей. Кроме того, «титушки» Струка во главе с его помощником Сергеем Сафо разгоняли Евромайдан перед Новым 2014 годом. Позднее, Струк построит один из первых блокпостов на въезде в поселок Юбилейный.
Во время выборов в парламент в этом году баллотировался по 113 избирательному округу в Луганской области как мажоритарщик. Электрорату он представил программу «Стоп война!». Дело Струка расследует СБУ с 2014 года, но подозрение ему так и не вручили.
Источник: the Babel

Дело куда-то дальше пошло?

Оно расследуется и сейчас. Но все выглядит так, что полиция, особенно на местах, хоронит подобные дела. Я так понимаю, что по просьбе фигурантов. У нас был эпизод с фальсификацией протоколов против нас полицией Беловодского района (тоже во время предвыборной кампании). Нам пытались пришить незаконную агитацию. Но, поскольку к нам претензий они сформулировать не смогли, а протокол уже начали выписывать, то записали они его на левого незнакомого человека. Наверное, на какого-то бродягу или мелкого воришку.

Мы об этом узнали и подали заявление в Государственное бюро расследований . И нам уже это ведомство начало рассказывать, как все это легко будет доказать и что все шито белыми нитками. Но, после трех месяцев блуждания по ГБР, они прислали нам отписку, где на основании показаний полицейских они определили, что нарушений с их стороны не было.

Давай вкратце осветим историю вашей предвыборной кампании. Какие были ее задачи, кроме того, чтобы помешать Струку пройти?

Главная цель нашей предвыборной кампании (кроме Струка) – активизировать местных лидеров мнений; разрушить стереотипы о том, что политика – это грязное дело, принимать участие в ней нельзя и этим должен заниматься кто-то другой.

Именно стереотипы, которые постоянно транслируются в нашем обществе как раз-таки не дают качественно обновить украинскую политику. Мы считаем, что в политических процессах должны участвовать все мало-мальски активные граждане. Только это нас спасет и поможет разгрузить все наши хронические проблемы. Вот и мы хотели своим примером показать, что нет ничего страшного – дерзайте, пробуйте! Мы активно мотивировали людей выдвигаться на местных выборах, и продолжаем это делать.

Нас фрустрировало то, что эта идея не вкладывается в общественное сознание большинства наших сограждан. Людям гораздо проще голосовать за привычные идеи и за привычных людей. И это несмотря на то, что они видят результаты своего выбора.

Тебя обвиняли в заангажированности? Если да, то кто?

Конечно! Каждый кандидат говорил, что я технический кандидат их главного оппонента. То есть без особых сюрпризов и небылиц. Но нас и не воспринимали как конкурентов. Начинали ерзать только, когда мы выходили с серьезными заявлениями против того или иного кандидата. Тогда начинался поиск подводных камней и попытки определить наши связи.

Однажды кто-то из бывших регионалов (может Струк, а может и Шахов – нам не уточняли. Я не думаю, что Бойко) заказал в социологической службе измерение наших рейтингов и влияния. Конечно, нам это греет душу и мы понимаем, что все было не зря.

Общее впечатление такое, что работы по изменению общественного сознания предстоит колоссально много. Такой масштаб проблемы может поразить и демотивировать. Но с другой мы увидели, что все возможно. Мы обратили внимание, что при общении с нами, иногда при весьма сложном, люди могут менять свою позицию. И если продолжать настойчиво делать то, что мы делали, то можно все изменить.

Чем ты сейчас занимаешься и какие приоритеты на повестке дня?

Я сейчас руковожу благотворительным фондом «Восток-SOS». Мы с одной стороны продолжаем всю ту работу, которую делали предыдущие годы – оказываем гуманитарную, правовую и психологическую помощь жителям прифронтовой зоны. Мы продолжаем документировать нарушения прав человека и преступления, связанные с конфликтом. Последние три года активно работаем, развивая новые структуры гражданского общества на Донбассе. Помогаем группам активистов стать устойчивыми и эффективно влиять на местную политику. Также помогаем им искать ресурсы и партнеров для своей деятельности, взаимодействовать с международными организациями, правительством, местными советами и т.д. и т.п.

Что вы будете делать, если власть продолжит вас игнорировать? Тут я имею в виду голодовку – ты же понимаешь, что человеческий ресурс не бесконечен.

Давай не будем загадывать. Я не хотел бы давать страшных обещаний, но я собираюсь продержаться максимально долго, если наши требования не будут удовлетворены. Мы, конечно, будем работать с общественным мнением. Не хотелось бы сильно обострить ситуацию, но я думаю, что повод достаточно веский, чтобы идти до конца и не сдаваться.

Как ты думаешь, мы начнем жить нормально? Сколько на это понадобится времени? У Чехии, например, ушло около 10 лет. Кстати, у нас европейский путь или свой?

Начнем с последнего. Я однозначно за Европейский путь развития, за приоритет европейских и демократических ценностей. Конечно, сохранение национальной идентичности важно для нас и может привнести много хорошего в Европейское сообщество.

Если жить нормально подразумевает, когда мы будем жить по-европейски на уровне хотя бы ближайших европейских стран, то все зависит по большому счету от нас и от нашей активности. От того, насколько большое число людей осознает необходимость активно действовать для того, чтобы жить нормально.

О чём идёт речь? О ежедневном контроле. Мы, к сожалению, до сих пор несем на себе крест последних нескольких столетий российского влияния. Его культуры покорности. Мы привыкли не оспаривать авторитет начальствующих. Мы привыкли терпеть унижения и считать унижение нормой.

Чем большее число из нас перестанет терпеть даже мелкие унижения (на уровне клерка, мелкого муниципального учреждения и выше и выше и выше) и станет каждодневно пресекать подобные действия чиновников, начнет требовать уважения к себе, на своём личном уровне и ко всему обществу, от власти, тем быстрее ситуация начнет меняться. Поэтому сложно прогнозировать какой-то временной промежуток. Неизвестно, сколько потребуется времени для того, чтобы это произошло. В любом случае, надо действовать – и посмотрим!

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook

Фото из Facebook Константина Реуцкого