Биография Андрея Мочурада поражает: культуролог, журналист и общественный активист, он объехал 42 страны, воевал на Донбассе в составе добровольческого батальона и стал первым в истории украинцем, добравшимся до Антарктиды автостопом. Перед российско-украинской войной он успел побывать в горячих точках Сирии и Ирака, случайно оказаться на базе курдских боевиков и даже взять интервью у их командира. А после возращения оттуда – едва не угодил в турецкую тюрьму. Автостопом Мочурад объехал все Балканы. А последняя его авантюра – 16 тысяч километров автостопом до Антарктиды. Но не приключений ради – Андрей вместе в другом поехали на ледяной континент снимать документальный фильм о работе украинских ученых-полярников. А еще в ближайшем будущем Андрей обещает выпустит книгу о своих приключениях на пути к «Академику Вернадскому».

ИРАК, КУРДЫ И АРЕСТ

Ты побывал в целом ряде горячих точек. Откуда такая тяга?

Не так уж и много горячих точек я посетил. Сирия, Ирак, Косово и Грузия – но это было уже после горячей фазы конфликтов там. В силу работы в общественных организациях милитарной тематикой интересовался, но у меня нет тяги к горячим точкам, как к экстриму. Нет желания сделать селфи и потом говорить: «Вау! Какой я смелый и крутой». Есть желание изучить, что там на самом деле происходит. Это скорее изучение геополитики на практике. В теории национализма есть много информации о курдах, и меня всегда очень интересовала их история. Было желание увидеть своими глазами, взять интервью, разобраться, что к чему. Поэтому во многие страны я поехал через несколько лет после окончания там боевых действий – увидеть, как поменялись за эти годы, как переосмыслили свои события. По образованию я – культуролог, но работаю в журналистике, мое хобби – военная психология и путешествия. А эта тема – конфликтов – разрешает соединять свои профессии, она на пересечении.

Как добирался до тех самих «горячих зон»? Экскурсии ведь туда не возят…

Я путешествую автостопом. Если тебя подвозят, значит, люди к тебе уже расположены – с ними можно пообщаться, что-то узнать, они могут помочь тебе. Исключение – Ирак. Там даже таксист может тебя сдать в плен. У них это нормально – садишься в машину, а таксист звонит и говорит, мол, у меня тут иностранный турист – то есть мешок с деньгами. Мне 25% – и он твой, куда везти его. Поэтому путешествия по Ираку таким образом с моей стороны были глупостью. Большинство моих экспедиций начинались, как просто путешествие. И параллельно – делал журналистские материалы.

Что было самым ярким до АТО? Какая поездка больше всего запомнилась?

В Ираке больше всего стреляло и взрывалось. Конечно, по сравнению с тем, что было в АТО, то были детские мелочи. Видел, как вылетала авиация на боевые вылеты. Но мы не планировали тогда попадать в горячую точку, мы просто путешествовали и хотели делать материал. Но мы попали в лагерь местных боевиков. Совершенно случайно. Мы автостопом пытались доехать в музей в Халабджи – там была военная техника, бывшая тюрьма и много тысяч курдов во времена Хуссейна были уничтожены там. Граница иракского Курдистана – она очень специфическая из-за расположения точек добывания нефти. И туда, куда мы попали, мы с нашими визами не имели права там находиться. Доехали автобусом до крайней точки. На арабской территории уже познакомились с таксистом. Назад хотели ехать автостопом, познакомиться с местными людьми. Так вот, таксист не взял с нас денег, но повез нас совсем не в том направлении – мы видели по навигатору. За нами машина какая-то появилась. Он повез нас через какие-то деревушки, говорил по телефону по-арабски. И вот тут нам стало стремно, мы думали, что нас берут в плен. Мы договорились, что на блокпосту следующем, мы – спина к спине – ногами бьем по дверям, военные увидят, что что-то происходит, и у нас появится шанс сбежать с этой машины. Водитель увидел, что мы что-то поняли и к чему-то готовимся, остановился на блокпосту и сказал выходить из машины. Таким образом, мы оказались неизвестно где.

Площадь Таксим в Стамбуле, Турция

И как вы оттуда выбрались?

Начали автостопить машины и нас подобрали курды. Это были курдские боевики, которые приняли нас за своих. Мы тогда еще и очень натупили – были в зеленой одежде с зелеными рюкзаками. Похожие на военных. Они сначала проехали, но, когда увидели, что мы не свои – притормозили и вернулись. Подобрали нас. Мы сказали, что мы – журналисты и хотим написать о курдах. Они начали рассказывать нам о себе, показывать сайты курдские, рассказали, что у них женщины воюют, целые подразделения. Узнал от них, что курды не были мусульманами. Мы боялись, что попадем в плен, но курды были очень заинтересованы в контактах с иностранцами, они хотели рассказать о себе. Поэтому нас привезли на базу боевиков. Там долго не знали, что с нами делать. Но в итоге – решили дать нам интервью. Так я сделал материалы с их командиром.

Какие впечатления остались о курдах? Смог ответить себе, что это за люди?

Они любят европейцев и американцев, стараются в чем-то копировать их образ жизни. При Хуссейне было очень сложно – они не могли носить свою национальную одежду, были проблемы со школами. Курды разделены между четырьмя странами (Ирак, Иран, Турция и Сирия – ред.). Но сейчас в Ираке они имеют наибольшие права. Они показывали сайты, на которые мы не смогли зайти из Турции (заблокированы). Если курд говорит, что он –националист, значит у него там полсемьи погибло, а те, кто остались – помогают тем, кто воюет. Мы оказались как раз в сердце курдского сопротивления. Ними можно гордиться.

ИЗ ЗРИТЕЛЯ В УЧАСТНИКИ

А как ты попал в Сирию?

А вот так же. Нас подвезли с Ирака. Показали – вон она, Сирия. Там границы как таковой не было – ни постов, ни колючей проволоки. Пару мостиков через речку. Пограничников нет. Но нам сказал водитель: «Ваша жизнь не стоит ничего». Мы так заходили в город. Бывали в лагерях для беженцев, там были сирийские курды. Они своих не бросают в беде. Иракские курды делали документы для сирийских, чтобы они могли работать, а остальным – давали небольшие пособия. Но халявничать там им никак, надо было работать. Я сделал оттуда много фотографий, но выставку не успел устроить – у нас война началась.

И ты сразу же поехал на Донбасс?

Нужно быть осторожным со своими мечтами. Я – националист, и любил очень читать литературу об УПА, освободительной борьбе, завидовал тем бойцам, что у них была такая возможность – воевать за независимость Украины. И вот, начитавшись, подростком мечтал побывать в тех временах, бороться со злом. Потом, сидя в окопе с автоматом, я часто вспоминал те мечты, ох, как часто вспоминал. Как говорится: на – прими-распишись. До этого автомат я никогда в руках не держал.

Были параллели между войнами, которые ты видел раньше и АТО?

Только то, что война – это всегда очень страшно и всегда очень красиво. До этого я был в горячих точках, как журналист, а там – мне пришлось стрелять в людей. Поэтому сравнивать – нет смысла. Война – она яркая, прямолинейная, динамика всего вокруг очень высокая. Люди по-другому проявляются, по-другому решаются конфликты. Когда человеческая жизнь нивелируется, нивелируется и многое другое. Контрасты сильнее. И подлость, и героизм ярче проявляются. Война затягивает. Там многим проще. Там день ты проживаешь, как год.

Война – это все же перманентное состояние человечества. Хотя в нашем веке мы не всегда видим ее такой, как на Донбассе или в Сирии. Но все же борьба за ресурсы, должности, территорию – это тоже войны, просто без оружия.

АВТОСТОПОМ В АНТАРКТИДУ

Как пришла идея ехать в Антарктиду и, главное, зачем тебе это было?

Я хотел снять фильм, мой первый документальный фильм. Снимал программы и сюжеты, но вот фильмов – не было. За 24 года о нашей станции не было снято ни одного качественного фильма.
Хотел написать книгу об Антарктиде, но оказалось, что до меня это уже сделали пятеро людей. И все же – писать буду в формате тревел-стори о приключениях там. Так лучше зайдет молодежи. А в текст буду вписывать нужные посылы – о научной работе, об ученых, о станции. Фильм будет классически документальный. Мало украинцев не полярников было на станции. Туризм туда нам не по карману. И очень жаль, что всех больше интересуют пингвины, чем колоссальная научная работа, которая ведется на станции. Люди любят котиков. Вот через пингвинчиков и будем цеплять людей, чтобы они услышали и об украинских ученых. А о них нужно рассказывать и популяризировать.

Как тебя приняли в экспедиции?

Непросто. Многие не хотели сниматься настолько, что не то, что интервью, а даже запретили, чтобы они появлялись в кадре.

Когда мы пытались попасть в Антарктиду, мы искали разные варианты – рыболовецкие судна, круизные корабли. Один из чилийских перевозчиков согласился нас взять на борт и подбросить до острова Кингс Джордж. Чилийская база там не смогла нас принять, у них перенаселение было. А вот российская база, куда мы написали для эксперимента, согласилась. Потом через несколько дней сказали прислать на определенный сайт свою автобиографию. И идея сразу отпала.

Украинские ученые-полярники очень хорошие люди, о многих из них могу вспоминать только с чувством глубокого уважения. Был ученый из Харькова, который нырял на грани человеческих и технических возможностей, чтобы изучит подводный мир Антарктиды. На глубину в несколько десятков метров! Он причастен к открытию нового, ранее неизвестного вида пиявок. Наши ученые делают колоссальные исследования. Они составляют каталоги фауны, делают картографию дна. Есть люди, которые больше занимаются рутинной, но очень нужной работой. Например, озонометрист – делает замеры много раз в сутки целый год.

Но само вхождение в группу было очень сложным. Полярники довольно замкнутые люди. Особая каста там – те, кто «зимовал», то есть провел год в Антарктиде. Они иногда смотрят свысока на тех, кто приезжает на месяц или два сделать конкретное исследование. Были люди, которые нам очень жестко ставили палки в колеса. Не знаю, почему они так к нам относились, просто всячески противостояли нашей работе, не хотели брать нас, открыто говорили, мол, вы тут потусоваться приехали, почему я должен вам время уделять. Хотя это было нечестно – мы ехали пахать.

Какая она – Антарктида? В трех словах?

Суперкрасивая, холодная, туристическая, хотя это и странно прозвучит. Большинство из тех, кто бывает на материке – это туристы. Дальше – обслуживающий персонал станций, и наименьшее количество – ученые.

Пару месяцев назад во всех СМИ была новость о том, что в Антарктиде подняли боевые флаги бригад, в частности Закарпатской 128-й. Как появилась такая идея?

На самом деле я никакого отношения не имею к этой бригаде, но почему-то именно с этим флагом фото стало самым популярным. Повез туда флаги нескольких подразделений – «Айдара», в котором я воевал, морских пехотинцев, львовских бригад – 24-й и 80-й.

Авантюры людей вдохновляют. Поездка в Антарктиду автостопом многих вдохновляла. Когда я привез флаги туда, оказалось, что у одного из полярников был с собой флаг 72-й бригады. То, что эти флаги боевые побывали там – это вдохновляет, это моя маленькая дань уважения к людям, которые воюют в этих подразделениях. Если честно, если б не эти флаги, я б несколько раз мог вернутся, так и не доехав, на полпути. А эти флаги не давали сдаваться. Когда они с тобой, ты не можешь себе позволить такого.

Что дала тебе Антарктида?

Она мотивирует идти дальше, не останавливаться. То, что удалось туда добраться, сделать то, что хотели – это очень вдохновляет. Это важный опыт. Там можно было легко написать почту родным, а вот узнать о том, что в мире творится или зайти в Facebook – нереально. Интернет не тянет. Когда вернулся сюда – то привыкал к потоку информации.

Насколько украинские издания заинтересованы в таких материалах – с конфликтных зон, горячих точек, Антарктиды?

Они охотно берут готовый материал. Всегда находится тот, кто захочет его напечатать. Но вот вкладываться финансово в поездку – не хочет никто. Когда о том же Курдистане писал – газеты брали. Но когда искал кого-то, кто хотел бы сделать такой проект и дать на него денег – не нашел. По сути, чтобы поехать в экспедицию – журналисту нужно либо найти грант, либо обращаться к краудфандингу. Это сложно, но не невозможно. Хотя, это не самый худший вариант.

Фото из архива Андрея Мочурада

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook