Война, длящаяся уже шестой год, вырвала с корнем и изгнала с насиженных мест сотни тысяч жителей Донбасса. Многие из вынужденных переселенцев уже успели освоиться на мирных территориях Украины: кто-то нашел работу, кому-то повезло обзавестись и своим жильём. Но некоторое количество украинцев всё же вынуждены были вернуться на оккупированный Донбасс в свои родные дома. Что заставило их вернуться навстречу войне и злыдням в оккупации? «Черноморка» пообщалась с людьми, добровольно решившими вернуться туда, где часто стреляют, но сердца греет родной очаг.

Основными причинами, по которым переселенцы вынуждены возвращаться на оккупированный российскими боевиками Донбасс, стали отсутствие жилья и постоянной работы на подконтрольной территории Украины, а также наличие на временно неподконтрольной родине пожилых или больных родственников и недвижимости.

К сожалению, современная украинская власть и её предшественники пока не в состоянии решить данные проблемы. Это не скрывает и президент Владимир Зеленский. На недавнем пресс-марафоне глава государства признал, что Украина практически ничего не делает, чтобы обеспечить переселенцев работой и жильем, и это является большой ошибкой.

«Когда многие приехали с временно оккупированной части, люди приехали сюда к нам и мы, власть, не обычные люди, а мы, как власть, не обеспечили их местом жительства, работой, помощью. Это была наша главная ошибка. И многие из них уехали, вернулись назад, просто в поиске убежища. Это гражданские люди, они никогда не воевали. А человек уехал, потому что хочет убежать оттуда, но там осталась его мать или бабушка, например. Она не может выехать по состоянию здоровья. Этот человек должен был здесь найти место работы, деньги. Он не нашел, и бросить свою родную мать этот человек не может. Кто этот человек? Он сепар? Он бандит? Он – украинец. Этот человек нормальный рядовой украинец, который не может оставить своих родителей», – отметил Зеленский.

С президентом вполне согласна и Елена, возвратившаяся в Луганск летом 2015 года из Львова, где она прожила год с лета 2014-го. За год скитаний женщина пережила многое: и доброту незнакомых людей, и холодное отношение бездушных чинуш, и предвзятость местных жителей к выходцам из Донбасса.

«Когда у нас началась война, я в июне 2014-го решила уехать из Луганска. Схватила дочку, собрали за пару часов вещи и побежали на поезд. Тогда как раз обстреливали нашу погранзаставу, мы жили на квартале в Мирном. Билетов на поезда не было, но нам удалось чудом достать, и вот, на следующее утро мы были в Киеве. Переночевали у знакомых, через два дня отправились во Львов. Стоит сказать, что в Луганске у меня оставалась пожилая мама: она наотрез отказалась покидать город. Оставлять ее было страшно, но еще страшнее было оставаться здесь с маленькой дочкой, которая из-за взрывов и стрельбы не спала на тот момент уже несколько ночей», – рассказывает Елена.

По её словам, во Львове жизнь сначала не особо баловала: новый город с иным менталитетом, бытовые трудности и нервный срыв у дочки, на психику которой очень повлияли военные события.

«Нас поселили в санатории на окраине Львова. Город мне очень понравился: старинный, европейский, очень сказочный. И люди добрые: я особо не ощущала разницы в менталитете, и языкового барьера не было, хотя говорила в основном по-русски. Но ближе к зиме нас «попросили» из санатория. К тому времени я нашла работу швеи, и трудилась в небольшом цеху (по образованию сама финансист). Этих денег хватало на съёмную однушку в Сыхове. Это такой район на окраине Львова, там цены на недвижимость более дешевые. Того, что оставалось от моей зарплаты, хватало на очень скромное питание и одежду для дочурки. Кроме того, я свою Лесю начала водить к детскому психиатру, потому что она кричала по ночам, говорила, что снится, как на наш дом падают бомбы. В местной поликлинике мне врач показалась некомпетентной, поэтому пришлось обращаться к частнику. Эти сеансы терапии вылились в «копеечку».

После Нового года я поставила варить суп, и отлучилась в магазин. Чуть задержалась, заболтавшись с соседкой у подъезда. Когда вернулась, то увидела, что суп выкипел, и обгоревшая кастрюля закоптила стены и потолок. Слава богу, что пожара удалось избежать, и что дочка в садике была. Хозяйка, когда пришла, в шоке была, конечно… Нам пришлось искать новое жилье. Здесь тоже не обошлось без неприятностей: многие люди и риэлторы, когда узнавали, что мы из Луганска, то отказывали нам. Я им говорила: посмотрите на меня, хрупкую женщину и маленькую дочку. Мы что, на террористов или сепаратистов похожи? Обидно было до слёз! Но позже одна добрая женщина пустила нас жить к себе в дом практически бесплатно. Там мы с дочкой и жили до лета», – рассказывает свою историю луганчанка Елена.

Как рассказала женщина, в один июньский вечер в ее жилище раздался тревожный телефонный звонок. Звонила ее мама, которая из-за проблем с сердцем попала в больницу и нуждалась в постоянном уходе. Пришлось возвращаться.

«Звонит мама, и говорит, что она в предынфарктном состоянии попала в больницу. А ей уже, на минуточку, под 80 лет тогда было. У нас в Луганске родственников других не было, и за ней некому было ухаживать. Я, недолго думая, решила вернуться. Тогда поезда уже к нам на Донбасс не ходили. Мы поездом доехали до Киева, оттуда – до Лисичанска, а дальше через Станицу Луганскую – домой. Луганск тогда меня очень испугал: серый, мрачный, зализывающий раны войны. Но там была мама! Вскоре мама поправилась, ее выписали. И мы продолжили жить в нашей квартире втроем. Тяжело было, осенью Леся пошла в первый класс. Выживали сначала на мамину пенсию, чуть позже я нашла работу, тоже шью на заказ. Как-то освоились. Несмотря на то, что тут ни работы, ни денег особо нет, спасает лишь одно: понимание, что это моя земля, здесь мои корни, и моё абсолютно всё. Маму я бросить не могу, поэтому уезжать пока никуда не собираюсь. Жалею ли я о том, что тогда вернулась? Нет. Если бы правительство Украины больше прилагало усилий касательно заботы о тех людях, кто бежит от войны… Тогда я, может быть, маму забрала с собой ещё в 2014-м. А так теперь будем тут выживать. Война рано или поздно кончится. Зато моё сердце теперь спокойно, когда моя семья вместе и не разделена никакими линиями разграничениями», – говорит Елена.

История луганчанина Евгения (имя по просьбе изменено), который также был вынужден вернуться в родной город после двухлетней жизни на мирной территории Украины, несколько другая. Успешный бизнесмен с приходом войны лишился и денег, и дела, и был вынужден уехать из оккупации, опасаясь за свою жизнь.

«У меня до войны в Луганске был небольшой бизнес, кондитерский цех. Мы располагались на Камброде (исторический район Луганска – авт.), делали несколько видов печенья, пряники, вафли, пытались наладить выпуск конфет, уже начали оборудование покупать для этого. Небольшой был коллектив, но дружный очень. Когда начали стрелять, вся эта началась война, ко мне регулярно в цех начали захаживать боевики из отряда «Бэтмена» (Александр Беднов, террорист, главарь группы быстрого реагирования «Бэтмен», ликвидирован 1 января 2015 года – авт.). Они просили дань «для поддержки армии Новороссии», но я сказал, что денег у меня нет. Тогда они не поверили, разозлившись, вывезли со склада готовой продукции полтонны печенья и пряников. Чуть позже явился и сам Бэтмен. Сказал, что мой цех подлежит «национализации», то есть попросту они решили его отжать! Я ему говорю, вы что, это же незаконно! Он тогда прямо перед моим лицом достает автомат и говорит: я сам тут решаю, что законно, а что нет», – делится своей историей луганчанин.

Как рассказывает Евгений, буквально на следующую ночь ему пришлось спасаться бегством из Луганска.

«Тогда я понял, что они не шутят. «Бэтмен» ушел, и сказал, что утром придут его ребята и «серьёзно поговорят со мной». Я не стал ждать, пока они меня убьют или покалечат, забрал документы, и все сбережения, и выехал на своей машине в Запорожье. Там у меня жили друзья и партнеры по бизнесу. Это было в июле 2014 года. Там я месяц отходил от шока, и отдыхал от войны. Мне позвонили знакомые и рассказали, что мой кондитерский цех эти гады разграбили и вывезли всё оборудование в неизвестном направлении. Представьте себе, даже розетки вырвали из стен, даже сантехнику выдернули с мясом, унитаз даже унесли! Хрен с ним, с цехом этим, главное, что сам жив остался. Но, конечно, обидно, что дело всей моей жизнью пошло прахом. У этих нехристей даже не хватило ума восстановить производство, просто поломали и украли все, что могли. Ну да ладно», – рассказывает предприниматель из Луганска Евгений.

По его словам, мужчина в Запорожье бездействовать не стал: уладив все юридические тонкости, он на оставшиеся сбережения наладил производство сладкой ваты, поп-корна, пицц и хот-догов. Вначале дела шли не так уж и плохо: товар пользовался спросом, он заключил договор с сетью местных супермаркетов и планировал расширять производство. Но конкуренты, занимавшиеся аналогичным бизнесом, решили напакостить пытающемуся укрепить позиции на местном рынке луганчанину.

«Сначала начала ко мне наведываться регулярно санстанция, все время якобы какие-то нарушения находили. Потом пожарные. Одному из ГСЧС пытался дать взятку (надо ж как-то работать и жить!), но они выписали предписание о временном закрытии производства до устранения причин. Но у меня все было в порядке, я ж не первый год в бизнесе. После я узнал, кто именно против меня натравил все проверки. Это оказался хозяин местной сети фаст-фудов, которые тоже поставляли свой товар в супермаркеты. Но так как я продавал дешевле, да и товар делал качественнее, они на меня стали зуб точить. Я пытался как-то с ними переговорить, но тот человек делал вид, будто ничего не происходит, и он тут не при чем. В итоге без объяснения причин от моей продукции отказалась крупнейшая сеть запорожских супермаркетов. Это сильно ударило по моему карману, я стал задерживать людям своим зарплату, люди стали увольняться. У меня кончались деньги, и я просто не знал, что делать дальше», – делится своей историей Евгений.

Когда в Луганске убили «Бэтмена», Евгению позвонили друзья из Луганска и сообщили, что его враг уже мертв, и можно возвращаться. Но Евгений не желал вновь ехать в оккупацию, боясь расправы от сослуживцев террориста Беднова. Евгений подал заявку на грант от одной из международных организаций, и выиграл его.

«Когда я выиграл грант, то решил открыть сервисный центр по ремонту мобильных телефонов, компьютеров и планшетов, с техникой я тоже дружу. Кроме того, тогда я был вынужден продать своё оборудование по производству фаст-фуда, и эти деньги мне были весьма кстати. Но новый бизнес, который я тянул в одиночку, был не особо прибыльный. Наверное, потому что эта ниша в Запорожье была уже очень насыщена. Примерно год я занимался ремонтом телефонов и ноутбуков. Но вскоре начал терпеть убытки, офис арендовать было уже невыгодно, и за квартиру платить почти нечем (а я снимал в центре достаточно недешевое жилье). Я подался еще на один грант, но мне отказали. Вскоре я был вынужден закрыть свой бизнес и ФЛП (физическое лицо-предприниматель – авт.), и стал в центр занятости, как безработный», – продолжает свой рассказ луганчанин.

В итоге вернуться в оккупированный Луганск его побудила бывшая жена, отношения с которой обрели второе дыхание после долгих вечерних разговоров по скайпу.

«Я с Викой, женой моей, развелся еще до войны. Так, общались иногда, просто по-дружески. Когда у меня начались в Запорожье проблемы с бизнесом, я просто ей откровенно рассказал, что да как. Нет, не жаловался, но искренне рассказал без прикрас о своей жизни. Она меня морально поддержала. Так мы стали общаться чаще и дольше, пока однажды она мне не предложила начать всё заново. Я подумал: а почему бы и нет? К тому времени друзья в Луганске прощупали ситуацию, и сказали, что «бетманцев» почти всех уже «закрыли», то есть посадили, а кто-то погиб, как и сам Беднов. Я решил вернуться в Луганск. Это было лето 2016-го. В родном городе я не был безумно долгих два года», – делится Евгений.

Когда мужчина приехал в Луганск, то первым делом посетил свой бывший кондитерский цех. После поехал к бывшей жене. Если цех уже не подлежал восстановлению, что чувства к некогда любимой женщине еще могли быть реанимированы.

«В Луганск ехал с опаской, но добрался без особых приключений. Сразу же заехал в свой цех, и просто в шоке был: там остались одни голые стены. Даже окна пластиковые украли. Тупо стены стоят, да крыша, и всё! Я, конечно, расстроился, но… Поехал тогда к бывшей жене, мы с Викой сели пить чай вечером и проговорили, не смыкая глаз, до самого рассвета. Она рассказала, как выживала здесь в первые годы войны, я рассказал о своих злоключениях. В итоге мы стали опять жить вместе. Недавно, кстати, съездили в Станицу Луганскую, и, пользуясь услугой «Шлюб за годину», опять зарегистрировали свой брак.

Послевоенные трудности нас сблизили очень. Сейчас я в Луганске открыл опять мастерскую по ремонту бытовой техники. Заказов пока немного, но на жизнь хватает. Моя жена дома хозяйничает, плюс занимается рекламой моих услуг в интернете. Мне некоторые знакомые из Запорожья звонили, говорят: зачем же ты туда вернулся, зачем ты платишь налоги оккупантам. А я им говорю: это мой дом, мне тут, несмотря ни на что, нравится. Да, я не поддерживаю войну и оккупацию, тут творится очень много плохого, люди отсюда уезжают в основном. Но меня держит здесь родной человек, поддержавший меня в трудную минуту. Вы не думайте, что тут одни сепары остались. Луганск – город хороших и добрых людей, вот только сейчас зло и ненависть в СМИ выходят на передний план, если о Донбассе говорят. Но я верю, что мир настанет, и в Луганск вернется законная украинская власть. Всё будет хорошо», – улыбается мужчина.

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook