Сегодня многие вспоминают о первом кровавом митинге в Донецке во время нашествия так называемой «русской весны» на Донбасс. 13 марта 2014 года в Донецке на мирном митинге за Единую Украину зарезали Дмитрия Чернявского. Его убили, потому что он хотел жить в своей стране, потому что он остался верен своей стране, и потому что он не побоялся выйти и сказать: «Это моя страна». Чем последующие пять лет оправдали гибель, задержания, пытки, преследования мирных граждан, которые первыми пролили кровь за Независимость новой Украины? Возможно, кого-то покоробит такой вопрос, покажется несправедливым. А разве справедливо, что подвиги первых украинских героев обесцениваются воем «самивиноваты»? Давайте попробуем откровенно.

Когда в твоём городе идут боевые действия, опасность – явная. Её не проигнорируешь. Идёт обстрел – прячешься, есть угроза нападения со стороны вооружённых людей – прячешься. А если в твоём городе появляются группы чужаков, которые внезапно начинают устраивать какие-то политические шабаши на центральной площади, призывать к насилию, и всё это – от твоего имени. От имени настоящего жителя города. Какие действия будут правильными, как именно надо выгонять чужаков из города? Ну, они вам: «Как пройти от библиотеки Крупской до площади Ленина?», а вы им – бац, в лицо кулаком. Так надо было? А давайте-ка вспомним, как вели себя правоохранители на побоищах, в которые превратились митинги «русская весна» vs Единая Украина? Пастор Сергей Косяк, дончанин, один из организаторов «Молитвы за Украину» в Донецке, побывавший в плену и под пытками, делится воспоминаниями об этом дне в своей книге «Донбасс, которого ты не знал. Дневник священника»:

«13 марта. 17-й день молитвенного марафона. Митинг за единство Украины на площади Ленина и первые убийства. Митинг анонсировался через социальные сети, но он не был так хорошо организован, как это было 5-го марта. К сожалению, в этот раз не было единого координационного центра. Сторонников Украины собралось совсем мало, около 500 человек, из них самообороны – не более 100. Пророссийских же сторонников было не менее 1000 человек. И когда митинг официально закончился, началось самое трагическое. Около 700 человек, называющие себя «антифашистами», обступили вот эту сотню самообороны… Пошли в ход камни, кастеты, арматура, слезоточивый газ с обеих сторон… только пророссийские нападали, а ребята-украинцы оборонялись, чем могли. На асфальте осталось лежать насколько неподвижных тел, после натиска «антифашистов» их продолжали избивать ногами и палками. Я встал между боевиками и, как мне показалось, трупом, и сказал: «Хватит, вы только что убили человека, оставьте тех, кто уже лежит на асфальте. Я – священник, имейте хоть в малом сострадание». Вот эта капля сострадания у них, похоже, осталась… лежащих без движения они больше не били. Мы стали относить раненых к карете скорой помощи. Должен сказать о милиции и работниках скорой помощи. Менты были больше наблюдателями, чем защитниками, а после митинга они вообще непринужденно болтали с теми, кто полчаса назад убивал проукраинских активистов. Работники скорой – это вообще люди, которые, наверное, забыли, что такое клятва Гиппократа. Они так переживали за свои шкуры, что скорую оставили в 300 м от событий, хотя им никто не мешал подъехать ближе».

Давайте честно – кто мог спрогнозировать действия милиции в случае нападения на этих «пророссийских активистов»? И к кому применили бы «меры пресечения»?

Итак, в твоём городе беснуются чужаки. Ты пытаешь высказаться в противовес этому бреду. Но тебя оттирают в сторону, тебя игнорируют, твоё мнение не интересует почти никого. А вот мнения пришлых людей, называющих себя «местными жителями», интересует всех. Тогда, весной 2014 года в украинском обществе созрел запрос на хайп, на такую себе эмоциональную разрядку путём проявления агрессии по отношению к тем, кого назвали твоим врагом. А кто назвал? Раша-тудей-сюдей. Киселёв. Какие-то тётки-кликуши с безумными причёсками из 60-х годов прошлого века, орущие: «Путин – наш президент». Это им поверили. Им – а не нам, настоящим гражданам Украины, которые (каждый по-своему) пытались бороться против оккупантов.

Вся печаль-беда в том, что многие из тех, кто называет себя патриотами и высмеивает совок, на самом деле руководствуется самыми махрово-совковыми принципами: травить надо того, о ком «написали в газетке» или «сказали по новостям». Если из «ящика» донеслось: «Донецк предал Украину», значит, так оно и есть. «У нас зря не пишут» потому что. И на протяжении следующих пяти лет список самых «убойных» аргументов в пользу «предательства Донецка», увы, существенно расширился. Жил / живёшь в оккупации? Предатель! Не дай Бог, работал / работаешь в оккупации? На кол! Поляризация общества достигла апогея (а если это ещё не пик, остановите землю, я сойду). Наверное, для страны, переживающей войну, это вполне объяснимо и даже закономерно. Но это ещё и очень больно для тех, кто ничем не заслужил осуждения.

И несмотря на то что случилось потом, несмотря на боль разочарований, которую мы испытываем иной раз на мирной территории, – именно 13 марта, когда «русский мир» убил первую жертву, украинцы Донбасса сделали шаг, не предполагающий возврата назад. Мы совершенно точно видели, что происходило, и понимаем, кто за этим стоял. Наш враг – Россия. И мы уж точно не простим – за тех, кто погиб на фронте или на митинге, кто тихо умер в оккупации, кто ежедневно терпит бедствия и лишения, и все силы тратит не на жизнь, а на выживание. Для нас басни о «братском народе» перестали быть актуальными, когда эти «братья» отняли у нас дом.

Донецк весной 2014 года – это мы. Это тест, который Украина, увы, пока не прошла. И, пока в обществе рождаются легенды о «донецких предателях», не пройдёт. Пока с «донецкой пропиской» сложно арендовать жильё, получить документы, оформить социальные выплаты, пока украинцы делятся на «мы» и «они», – мы все этот тест не пройдём. Ведь на самом деле то, что случилось на теперь уже оккупированных территориях, это наша общая потеря. И, если уж есть желание кого-то обвинить, то – и общая, коллективная вина, поскольку как-то неправильно, условно говоря, закрываться в кухне, пока бандиты орудуют в коридоре.

Сегодня украинское общество всё ещё не готово к тому, чтобы услышать правду о настоящих событиях в Крыму и на Донбассе. И хотя я представляю, как работают пропагандисты, всё же мне удивительно, как же так: есть свидетельства очевидцев, есть ролики на YouTube, где мирные жители высказываются против оккупантов и даже пытаются их выгнать (в течение 2018 года многие из этих видео были удалены, кем и зачем – вопрос), есть люди, рассказывающие правду на радио, телевидении, в статьях, постах в социальных сетях… и всё это никого не интересует? В украинские школы до сих пор приглашают на 9 мая 70-летних «ветеранов великой отечественной войны», и они рассказывают, как ложились под горящие танки с гранатами с криками «за Сталина». Неужели это честнее и интереснее, чем рассказы сегодняшних Героев – мирных гражданских людей, безоружными выступивших против оккупантов…

И всё-таки я верю, что победа Украины возможна. Правда, «умиляет», когда люди иной раз пишут: «Мы уже победили, потому что…». Нет, мы не победили, и до победы пока очень далеко (и мы же не рассчитываем, что вывод оккупационных войск из Украины – это типа победа? Победа – это единая страна, монолит, в котором больше никто не сможет отыскать брешь). Но я верю, что победа возможна. Потому что я видела сумасшедшие вещи. Я лично знакома с людьми, которые летом 2014 года фотографировали позиции оккупантов, и, если их ловили, прикидывались велосипедистами, рыбаками или просто случайно заплутавшими недотёпами. Знаю тех, кто ежемесячно получает «л/днр»-овскую пенсию и отдаёт эти деньги на нужды фронта – украинским солдатам. Я знаю и то, что у каждого из нас, «донецких-луганских-крымских», есть такие знакомые. И верю в то, что у каждого из остальных украинцев должна найтись совесть и честность, чтобы признать: речь идёт о реальных людях и реальных судьбах.

Вот немного воспоминаний настоящих жителей Донецка о событиях «русской весны» на Донбассе. Это для тех, кто верит, что «за отделение Донбасса от Украины» выступили «идейные донецкие», которые якобы «ненавидят всё украинское»:

«Число «привозных» поражало воображение – автобусы с ростовскими номерами никто даже не думал прятать: стояли в рядок за ОГА, на стоянке. Я делала репортаж с площади, две девки блядского вида сразу бросились – «А ты че тут пишешь?! Че снимаешь?!» – потом типа дали интервью, как жители Донецка ненавидят фашистов с Майдана. И без перехода, спросили, где неподалеку можно купить хорошего сыра-колбасы-сигарет. Ответила: «В Первом гастрономе». «А это где?» – спросили «жительницы Донецка». Почему-то запомнилось еще, как бежал от здания Шишацкий в черном кожаном пальто с роскошным воротником, и охрана за ним не поспевала…».

«Я помню, шла на работу (которая была на площади Ленина, стою на перекрестке, возле драмтеатра, и ко мне подваливает группка людей и спрашивает: «А где здесь площадь Ленина?». Занавес».

Пять лет мы стоим на перепутье. Европейский курс взят, но воз и ныне там, потому что косность, «зрадоперемога», хайп и прочий трэш мешают сдвинуться с места. Повторюсь, это объяснимо. Объяснимо, потому что изменения – не дело одного дня, потому что нельзя за пять-десять-двадцать лет изменить то, что складывалось и срасталось веками. Всё объяснимо. Но порой невыразимо тяжело воспринимать такую реальность.

Мне больно сегодня. Вообще, больно каждый день, все пять лет. Но в такие дни – особенно. Потому что Герои, как выяснилось, это не терминаторы из фантастических баек про суперсилу, а обычные люди из плоти и крови, и они могут погибнуть на митинге, как Дима Чернявский; скончаться через несколько лет после пыток, как пастор Александр Хомченко, участник молитвенного марафона в Донецке; погибнуть на фронте, защищая дом, откуда Россия нас всех выгнала. Герои, вопреки популярному высказыванию, всё-таки умирают. Но мы надеемся. Мы всё-таки надеемся. На Победу и торжество Разума.

Авторка: Марина Курапцева, независимая журналистка, членкиня ОО «Альянс за гражданские права»
Фото из Facebook Сергея Косяка

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook