Когда в 2014 году Донбасс оккупировали пророссийские войска, то о свободе слова местным СМИ пришлось забыть надолго. Многие издания, телеканалы, газеты и сайты, не желая подстраиваться под политику оккупантов и врать своим читателям, прекратили своё существование. Коллективы некоторых редакций в полном составе перебрались на территорию свободной Украины и там продолжили свою профессиональную деятельность. Кто-то прогнулся под информационную политику Кремля и спешно перекрасился, превратившись в очередной путинский рупор, льющий на головы людей в оккупации тонны токсичной пропаганды.

Но остались на оккупированной территории и независимые украинские журналисты, которые по ряду причин не покинули родной край. Они, рискуя быть разоблаченными карательной дланью местных «силовиков» в лице «МВД» и «МГБ», продолжают объективно освещать события, происходящие на неподконтрольных украинских территориях.

«Черноморка» пообщалась с Алёной (имя изменено в целях безопасности), независимой журналисткой из оккупированного Луганска. Об особенностях работы в оккупации, ежедневных страхах и радостях луганская журналистка рассказала в интервью нашему корреспонденту.

Расскажите, пожалуйста, что вас привело в журналистику и чем вы занимались до начала боевых действий в Луганске?

Мне с детства нравилась филология, сочинения всегда писала на 12 баллов. Поэтому после окончания школы долго ВУЗ не выбирала. Поступила без проблем на бюджет в Восточноукраинский национальный университет имени Даля на факультет журналистики, который успешно и окончила. Проходила практику в одной из редакций газет, после учебы в ней и осталась работать журналистом. До войны успела поработать в нескольких луганских газетах, сотрудничала с глянцевыми журналами, пробовала свои силы на местном радио и ТВ. Раньше в Луганске было множество независимых изданий, которые давали зеленый свет таким молодым и наглым как я (смеется). Тогда складывалось ощущение, что жизнь удалась: у меня была хорошо оплачиваемая интересная работа, я много путешествовала с молодым человеком, были радужные планы, творческие и семейные. Но все перечеркнула война. Летом 2014 года наша редакция прекратила свое существование: из-за угроз боевиков и активных боевых действий в Луганске большая часть коллектива покинула город. Типографии не работали, да и людей в городе почти не было: кто бы покупал и читал газеты? Да и денег у людей на прессу не было, люди выживали. В общем, тогда в городе закрылись все СМИ. А после отключили и электроэнергию.

А почему вы решили остаться в Луганске? Почему не перебрались на мирную украинскую территорию, подальше от войны и зловонного «русского мира»?

Было такое желание, не говоря уже о возможности. Но мои пожилые родители наотрез отказались покидать охваченный войной город. Я не могла их бросить. Я понимала, что нам важно оставаться вместе. В то время в городе практически повсеместно не было электричества, мобильной связи и интернета. Осенью 2014 года, когда ситуация чуть стабилизировалась, я начала вести в одной из социальных сетей дневник, используя псевдоним. Я честно описывала то, что происходит в оккупированном Луганске. Писала о бесчинствах боевиков, про то, как они сами же обстреливали город, как разворовывали гуманитарку. Писала про то, как выживали обычные люди, добывая себе кусочек хлеба и глоток воды в практически блокадном городе. Этот интернет-дневник стал для меня тогда отличной отдушиной и позволил найти массу единомышленников. И нажить еще больше злопыхателей. Мой дневник цитировали некоторые украинские СМИ, когда писали новости об оккупации. Тогда я и поняла, что нужно оставаться здесь, чтобы доносить людям правду. В 2015 году в Луганске начали открываться различные издания и сайты. Некоторые мои знакомые посчитали допустимым пойти на службу к оккупантам. Оправдывались так: кушать-то надо! Но мне тоже надо было кушать…

И? Вам предлагали работу в пропагандистских СМИ луганских оккупантов?

Да. Говорили, слушай, ты же талантлива, здесь ты сможешь неплохо зарабатывать. Но, зная мою проукраинскую позицию, твердили: главное, пиши так «как велит партия», и тогда у тебя проблем не будет. Типа, «забей ты на свою Украину, и будешь как сыр в масле». Я, признаться честно, даже на одно из собеседований сходила. Но не смогла пойти на сделку с совестью, хотя деньги тогда реально предлагали неплохие. Звали в штат сайта, который сегодня в «ЛНР» является одним из ведущих. Еще приглашали возглавить пресс-службу одного из «ведомств». Я тоже под нейтральным поводом отказалась. На рожон не лезла, на политические темы с потенциальными работодателями старалась не говорить. Хотя, мне кажется, они поняли, почему я отказалась.

Как вы тогда зарабатывали себе на пропитание? И как начали сотрудничать с украинскими СМИ?

Одна из моих луганских коллег, перебравшаяся в Киев, регулярно читала в сети мои дневники. Она меня позвала на работу в Киев, но я отказалась. Тогда она мне предложила писать для их издания на сайт небольшие блоги о буднях в оккупации. Как люди под обстрелами живут, о чем говорят и мечтают, что читают и смотрят, кушают и т.д. Я начала писать, и пошло-поехало. Начала писать регулярно, чуть позже начала сотрудничать с международными изданиями, которым были нужны люди, которые могут писать о том, что творится в Луганске. Это и приносило мне доход. Вначале гонорары были символическими, писала больше, так сказать, «за идею». Чуть позже я уже начала чувствовать себя более уверено. Хотя на безоблачную жизнь в Луганске денег все равно не хватало: у нас тут знаешь, какие цены высокие на всё? Разве что сигареты дешевые и водка. Но это не по моей части (смеется).

Не страшно ли тебе заниматься журналистикой, находясь в оккупации? Там же за такое по головке точно не погладят… Чего только стоят злоключения луганской журналистки Марии Варфоломеевой или блогера Эдуарда Неделяева, которые были в плену у боевиков из-за своей профессиональной деятельности. Донецкий журналист Станислав Васин-Асеев до сих пор в плену боевиков находится, никак его не обменяют…

Конечно, страшно, не то слово! Но уже немного свыклась, тяну свой крест потихоньку, так сказать. Реально из-за нервов и переживаний уже седеть начала в свои-то юные годы. Знаешь, порой от каждого шороха и стука в дверь уже дергаюсь: а вдруг за мной пришли? Но я стараюсь вести себя тихонько, конспирация – наше всё!

Расскажите об этом подробнее. Как быть журналистом в оккупации и не попасть к боевикам «на подвал»?

Тут кому как повезет, конечно. Основное правило: не привлекайте к себе лишнего внимания. Живите будто бы обычной жизнью. Хорошо, если вы будете иметь какую-то основную работу, которая как бы будет обеспечивать вам алиби, да и подозрений будет меньше. Я, например, сейчас, кроме того, тружусь в сфере обслуживания. О моей журналистской деятельности сегодня знают считанные единицы, кроме родителей. Дальше: будьте максимально осторожны в социальных сетях. Всегда удаляйте переписку, особенно, касающуюся работы. Старайтесь открыто не вступать ни с кем в споры на тему политики и войны. Не стройте из себя супер-пупер патриота Украины, даже если вы таковым и являетесь. Мимикрируйте, это нетрудно. В работе всегда пользуйтесь надежными анонимайзерами, VPN и прокси-серверами, всякими программами типа ТОР. Конечно, сто процентной гарантии безопасности вам это не даст, если сильно захотят, вас вычислят и найдут. Если есть возможность, имейте хороших знакомых в «полиции» или иных местных «ведомствах». Они, возможно, помогут вас «отмазать» от мелких неприятностей. В общем, дружите с головой, и все будет нормально. Или не будет.

У вас были когда-нибудь проблемы с «полицией» или «МГБ» в Луганске?

Ох… Если б они у меня были, вы бы вряд ли сейчас мне эти вопросы задавали. Не было. Но был у меня как-то стрёмный случай, почти как у Варфоломеевой, когда я гуляла по Луганску, фотографировала все подряд, подборку делала, чтобы проиллюстрировать текст новый. И ненамеренно в кадр попало здание, где сейчас находится одна из казарм боевиков. Я без задней мысли клацнула, что хотела, и иду себе дальше, курю. Через минуту сзади крик: «Стой, стрелять буду!». Сказать, что я испугалась, увидев, что за мной бегут двое мужиков с автоматами в камуфляже, это ничего не сказать. Они спросили: зачем ты фотографировала наше здание? Я вполне искренне сделала круглые глаза, какое здание? Они забрали телефон, и тычут в фотку эту. Я говорю: «Да я случайно, сдалась мне ваша казарма». Они: «Ага, так ты знаешь, что у нас тут казарма?» А я: «Так кто ж не знает, я же местная». Они меня отвели к себе в какую-то типа каптерку. Там забрали телефон, полезли на страничку Вконтакте, параллельно пробивая инфу про меня. Ну а у меня там все спокойно: мультики, котики. Они думали-думали, что со мной делать, поржали дружно с моих фоточек в телефоне и на страничке, как мы с подругой дурковали на её день рождения. В общем, я им баки забила конкретно, отпустили меня с миром. Но тут тоже, на кого нарвешься. С тех пор я стала максимально осторожной. В Луганске легкая паранойя – это не болезнь, а жизненно важный механизм самосохранения и самозащиты.

Почему вы сегодня не уезжаете на подконтрольную территорию? В Луганске же вам реально опасно находиться.

Не хочу уезжать. Почему я должна куда-то уезжать. Мне и тут хорошо… Ну как хорошо? Конечно, жить тут тревожно, страшно и тяжело. Но, с другой стороны, я очень привязана к этому городу и люблю его, даже таким обескровленным и измученным. Да и если такие, как я, уедут, кто тогда будет правду о жизни в оккупации писать? Понимаю, что надо уезжать, но не могу. Поэтому, видимо, останусь здесь до победного.

Каково сегодня состояние журналистики в современном Луганске и в «ЛНР» в целом?

Да какая сейчас в Луганске журналистика, её здесь совсем нет! Махровая пропаганда в лучших традициях совка. О реальных проблемах не пишут: это строго запрещено. На каждой странице любой газетки – «слава Путину-царю», «вперед в Россию» и такое всякое. Много негатива про Украину, естественно. Открыла недавно газету одну местную: половина номера о православии, половина о политике в духе СССР. Плюс бесконечные лживые военные сводки от «народной милиции». Тошнит от такого. Но читаю, нужно же знать, что там пишут в местных брехаловках.

Какие сегодня в Луганске выходят газеты и журналы? Какая ситуация с ТВ и радио?

В Луганске выходит с десяток газет. Из них несколько «государственных» официальных, таких как «Республика», «Жизнь Луганска» городская… Есть несколько частных газет, но они тоже полностью цензурируются местной «властью», то есть вольнодумства никто не позволяет здесь. Журнал есть один, типа пседогламурный глянец, там про тусовки разные. Работают у нас FM-радиостанции «Республика», «Вести», «Победа», «Казачье радио»… Чем они отличаются – не знаю, но слушать в здравом уме такое невозможно. Есть телеканал «Луганск-24», там вообще мрак. Плюс в каждом городе «ЛНР» местные газеты и телестудии, все это напрямую контролируется и финансируется «министерством информации «ЛНР». За малейшую оплошность на местах Луганск рубит головы. Там все строго. У «ЛНР» монополия на все СМИ. Нет, ну конечно, любой желающий в Луганске потенциально может зарегистрировать газету или сайт (который, кстати, тоже нужно регистрировать). Но любое инакомыслие здесь не будет допущено, что собственно убивает на корню любые идеи создать хотя бы слегка оппозиционное издание. Это невозможно.

Чем вы занимаетесь сегодня? Какие планы на будущее?

Тем же и занимаюсь: пишу о том, что болит. И в дальнейшем хочу это делать, пока будет возможность. Честно говоря, устала очень. Иногда все это хочется забросить и не включать ноутбук хотя бы неделю. Но не могу себе такого позволить: если расслаблюсь, реально просто забью на все это. Столько всякого через себя пропускать приходится, да и нервы расшатаны уже в край. Но надо работать. Кстати, начала писать книгу, которая будет состоять из целого ряда историй простых луганчан. О страшном лике войны, ее ужасном оскале. О человечности и доброте, о том, что нужно в любых обстоятельствах оставаться людьми. Как допишу, хотела бы издать в каком-нибудь украинском издательстве, под псевдонимом, конечно. Ну, или под своей фамилией, но это если после войны уже.

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook

Иллюстративное фото: Dmitry Schemelev on Unsplash