Александру – 32. Он выглядит уверенным мужчиной, знающим цену себе и всему, что его окружает. В Харькове, Киеве и Полтаве он бывает раз в год-полтора в промежутках между работами в польском Вроцлаве. В этих городах живут его друзья-переселенцы, у которых он гостит во время пребывания в Украине. Родители и родственники остались в Луганске, им он помогает финансово, но в этот приезд не решился отправиться домой – предпочел отправить посылки и денежный перевод в Станицу Луганскую.

Саша, чем вы сейчас занимаетесь?

Прямо сейчас просто жду, когда оформят мою новую польскую рабочую визу. После этого надеюсь, что меня тут не будет полтора года. Не знаю, что может случиться за это время, потому что скептически отношусь к новому президенту. Желаю ему и своей стране успехов, но не очень в них верю. Нам до такой жизни, как в Польше, до внедрения тех же реформ еще лет 50. Если будем стараться, конечно, иметь волю к этому.

Заработки в Польше – это для вас вынужденное решение по финансовым причинам или хотелось «увидеть мир и себя показать»?

Отчасти причина и в финансах. В Польше у меня больше возможности помогать родителям и сестре деньгами и немного отложить для себя. В 2015-м жил в Полтаве. Город очень приятный, люди неплохие, но все равно было не совсем уютно, и я чувствовал себя немного не таким, как все. Этого ощущения нет в Польше, где я – такой же гражданин Украины, как и другие, ровня всем другим украинцам.

Когда ездил домой, то было неприятно проходить блокпосты. В том числе и с нашими военными. Понимаю, что у них инструкции такие: мужчину моего возраста проверить особенно тщательно, обыскать чуть ли не швы одежды, перетрусить все вещи в сумках. Но вообще-то я не значусь ни в какой базе подозрительных лиц, не голосовал на референдуме и тем более не строил баррикады и не мечтал ни о какой «республике». Мне как законопослушному гражданину очень обидно. Думаю, более лояльно относятся к нам военные из восточных и южных областей. Они видели сепаратистов у себя в городе своими глазами, кто их поддерживал и понимают, что у нас на Донбассе не все такие.

Да, я не записался добровольцем ни в какой украинский батальон, чтоб освободить свой город. Но давайте честно: сейчас ни о каком освобождении речи не идет, стараются сохранить хотя б те территории, которые удалось зачистить в 2014-м и чуть-чуть по кусочку оттеснять орков в «серой зоне». Мой Луганск освобождать пока никто не собирается и нескоро соберется, а помогать моим родителям кто-то должен, как и моей сестре и ее ребенку с инвалидностью. Моя смерть полезна им точно не будет, да и не хочу ставить их под удар, потому что все равно они никуда не уедут, а останутся дома жить.

Но себя все-таки считаете украинцем, несмотря на сложности в общении с частью соотечественников?

Да, я тут родился, у меня украинская фамилия, вполне типичная. С детства питался варениками, борщом, салом, гречкой и холодцом. Так кем я еще могу быть, если не украинцем?

Некоторые ваши земляки в Луганске решили считать себя русскими…

Да какие они на фиг русские, если говорят с явным украинским акцентом и без суржика двух фраз не скажут? Жаль, что они не видят самих себя со стороны, чтоб понять, какие они «русские». Жалкие «хохлишки» они, а не русские. Менталитет тоже другой. Вот как ни крути, но у нас люди все равно хозяйственнее, практичнее и опрятнее россиян – я на них в Луганске достаточно насмотрелся.

На поляков ведь тоже? Чем они, по-вашему, отличаются от нас?

У поляков «свои» – это просто любые поляки, все поляки. Своя нация. Такая черта – хорошая и полезная вещь для народа. У нас больше говорят о единстве нации, но не все искренне готовы считать «своими» любых украинцев, в том числе и находящихся в оккупации. Русскоговорящие с подозрением относятся к украиноговорящим и наоборот, восточные – к западным и так далее. Если перед поляком в сложной ситуации будет стоять выбор, помогать поляку или какому-то немцу или французу, то он без колебаний выберет поляка, не думая, из какого тот региона или какие у него политические взгляды.

У нас «свой» – понятие очень расплывчатое.

А кем вы работали в Луганске? Кто по специальности?

Я – медсестра и учитель истории, а также, по дополнительной специальности, – пиарщик. Правда, настоящим пиар-технологиям в Луганске никто нас особо не учил – рассказали немного о соцопросах, написании пресс-релизов, но к реальной работе в этой сфере полноценно подготовить не смогли. Где Луганск, а где пиар-технологии.

Медсестра?

Да-да (смеётся – ред.), именно медсестра. Не знаю, как сейчас, но раньше в классификаторе профессий у нас не было «медбрата», только «медсестра», а я окончил медучилище. Даже в трудовой книжке у меня есть запись, кем я работал – «медсестра детского сада». Детей я хорошо понимаю и люблю, мне нравилось работать в таком учреждении. Зарплата, правда, нравилась гораздо меньше. Когда-то даже вел там уроки истории.

В детском саду?

Наш детский сад входил в учебно-воспитательный комплекс. То есть при школе. Учитель заболел, а руководство знало, что у них есть медсестра с дипломом историка. Историчка потом получила обратно свой класс без пробелов в материале и даже с повторением пройденного.

В Польше сейчас с чем связана работа?

Ой, кем я только не работал – и в баре при отеле, и массажистом в спа-центре – я же не только медсестра, но оканчивал хорошие курсы массажистов.

Сейчас работаю на заводе «Электролюкс» на складе. Сначала был там на конвейере, но на складе оказалось выгоднее. В первый свой приезд в Польшу работал не меньше шести дней в неделю по 12 часов. Хотелось заработать по максимуму, там тебе идут навстречу в таких случаях.

Команда на складе у нас хорошая. С девушками-полячками дружим, с ними проще подружиться, чем с мужчинами.

Чего украинского вам не хватает в Польше больше всего?

Хм. Музыку в плеере украинскую слушаю часто – Скрябина, Океан Эльзы, Александра Пономарёва. С украинцами другими тоже общаюсь. Наверно, больше всего не хватает нашей еды. В Польше очень вкусная ветчина, много видов, а вот с сырокопченой колбасой проблема. Еще мне не нравится, что почти вся селедка в Польше – это рулетики-рольмопсы во всяких пикантных или фруктовых, таких кисло-сладких соусах. Иногда можно встретить в горчичном соусе – это мне еще подходит. Но хочется часто просто селедки без добавок, в масле и с лучком поесть.

Еще там проблема с тем, что не совсем украинское блюдо, но стало для нас привычным – овощами по-корейски. Не прижились они у поляков почему-то, нет спроса на такое среди местных, потому не встретишь в супермаркетах.

Вареники поляки едят, но называют их «пироги». А вот их борщ – это вроде и похоже, но все-таки не такой, как наш. Хлеб у них хороший, без лишних химических добавок и всевозможных улучшителей. Купишь большую буханку и точно знаешь, что она не заплесневеет, пока доешь. Может даже засохнуть, но плесени точно не будет.

Есть что-то такое из польской жизни, что особенно хотелось бы увидеть в Украине?

Да, конечно. Меня приятно потрясло это и огорчило по контрасту с нами. Отношение к людям с инвалидностью и пожилым. В Польше созданы все условия, чтоб люди с инвалидностью ощущали себя максимально полноценными людьми. Везде есть пандусы, подъемники, удобные лифты и городской транспорт. Человек с инвалидностью, мама с коляской или пожилой человек легко может везде добраться самостоятельно. В Украине люди с инвалидностью вынуждены обращаться к кому-то за помощью или сидеть в четырех стенах и прозябать на пособие, которое государство отмеряет не особо щедро. Людей с инвалидностью у нас мало берут на работу. В Польше на заводе я видел много таких людей. Они просто работают на таких линиях, где неважно, одна нога у них или две, могут ли говорить и так далее. Человек просто делает то, что ему по силам и имеет доход. Ему не надо просить милостыню в переходе, он сам добирается на работу и домой. Хочу, чтоб так было и у нас.

Часто тянет в Луганск в мыслях? Ностальгия не мучит?

Только по довоенному Луганску. Когда там было нормально, и люди были нормальными или выглядели такими. Ужасно, насколько сильно пропаганда способна отуплять. Особенно такая агрессивная, как российская.

Я жил на Камброде (район Луганска), и мне было хорошо видно, кто по кому и откуда стреляет. Все равно находились те, кто верил, что «нас укропы обстреливают». Таким рисовал схему, где «укропы» и где «наши ребята», потом рисовал стрелочки и предлагал ответить себе на два вопроса. Первый вопрос: «Если такая траектория, то, может, Луганск именно «наши ребята» обстреливают и что это за «республика» такая, где свои же убивают своих?» Вопрос №2: «Если это обстреливают «укропы», и их снаряды способны менять траекторию уже в полете, то не бесполезно ли «нашим ребятам» сопротивляться армии с таким супероружием?» Ответы на оба вопроса для любого ватника получаются малоутешительными.

Есть ли у вас какая-то мечта? Чего бы хотелось больше всего?

Свой дом, любимую жену и ребенка. С полячками серьезные отношения для меня вряд ли возможны. Вот если б встретил заробитчанку из другого украинского региона, то с удовольствием жил бы с ней там, откуда родом она. Или вместе бы копили на квартиру для нас в городе, где нам обоим будет лучше. Конечно, некоторые и в Луганске заводят семьи даже сейчас, рожают детей, но такой вариант – однозначно не мой. Не хочу выбиваться из сил, стараясь дать своему сыну все самое лучшее, вырастить, чтоб потом его отобрал «русский мир» и превратил в пушечное мясо. Лучше тогда вообще не иметь детей, чем такое. Да и девочку не хотелось бы, чтоб превратили в дебилку, промывая мозги в школе и детском саду. Если у меня будет ребенок, то это будет нормальный гражданин или гражданка Украины с максимально хорошим образованием.

Иллюстративное фото: Tim Marshall on Unsplash

Читайте «Черноморку» в Telegram и Facebook