Два года назад, в конце февраля 2014 года, в Крыму произошли события, ознаменовавшие начало полномасштабной операции Кремля по захвату полуострова. Народный депутат Украины предыдущих созывов Андрей Сенченко, в то время занимавший должность первого заместителя секретаря СНБО, был непосредственным свидетелем начала аннексии Крыма. В интервью Крым.Реалии он рассказал, почему Российская Федерация пошла на захват административных зданий и могла ли власть в Киеве предотвратить аннексию, а силы – украинской армии сдержать агрессора.

– Андрей Виленович, накануне аннексии полуострова вы прилетели в Крым. Когда именно и с какой целью?

– Я прилетел в Крым рано утром 26 февраля. Моей первой задачей было реально оценить ситуацию, в том числе поведение силовых структур, представители которых по всей стране пребывали в достаточно сложном психологическом состоянии, поскольку многие из них участвовали в событиях на Майдане против украинского народа. Также была задача встретиться с тогда еще премьер-министром Крыма Анатолием Могилевым, руководством Верховной Рады АРК и попытаться предостеречь их от каких-то неадекватных шагов.

Но время было упущено, потому что уже 23 февраля было сформировано – по крайней мере, в телефонном режиме – большинство из депутатов крымского парламента, готовое на смену руководства автономии. Однако решение не принималось в течение трех дней. В соответствии с Конституцией Крыма, которая является законом Украины, необходимо было письменное представление президента либо исполняющего обязанности президента Александра Турчинова. Это письменное согласие не было подписано, поскольку имело место системное непонимание происходящего со стороны Виталия Кличко, а он тогда возглавлял одну из фракций, которым предстояло создать коалицию и сформировать новое украинское правительство. После трех дней уговоров Кличко в ультимативной форме заявил, что не подпишет коалиционное соглашение, если вопрос с переформатированием крымской власти будет решаться до того, как определятся все контуры украинской власти вплоть до районных администраций. У Турчинова возникла дилемма: решать крымскую проблему или ставить под вопрос формирование легитимной власти в стране. Поэтому время было потеряно, и потеряно именно в Киеве.

– Когда вы поняли, что время потеряно? Или это вы уже знали, когда ехали?

– Каждая утраченная минута влекла за собой определенные последствия. Конечно, до захвата вооруженными российскими военными здания Верховной Рады и крымского правительства можно было что-то изменить невоенным путем. Другое дело, что 26 февраля уже было напряженным днем, потому что было заявлено два митинга – один, инициированный Меджлисом крымских татар, и второй, инициированный пророссийскими структурами, и не случайно они сошлись в одно и то же время под зданием украинского парламента.

«Обстановка там была очень напряженная, буквально в каждом оконном проеме были выставлены мешки с песком и пулеметы. Люди довели себя до такой степени психоза, что разговаривать с ними было очень сложно»

По прилету я провел встречу с премьер-министром Могилевым, который подтвердил, что не будет чинить препятствий новой украинской власти при переформатировании руководства Крыма. После этого я встречался с личным составом крымского «Беркута». Встреча длилась более двух часов. Обстановка там была очень напряженная, буквально в каждом оконном проеме были выставлены мешки с песком и пулеметы. Люди довели себя до такой степени психоза, что разговаривать с ними было очень сложно. В зале, где был практически весь личный состав, расквартированный в Крыму, находились и ветераны «Беркута», которые постоянно выступали с антиукраинскими лозунгами, заявлениями. Разговор шел очень сложно, потому что мне сперва удавалось понизить градус напряжения, объяснить, как будет действовать украинская власть, что нет никакой угрозы для Крыма, а потом опять эти так называемые ветераны рассказывали о хунте, – и все возвращалось на круги своя.

«По моим ощущениям, на тот момент Константинов был уже в невменяемом состоянии и напоминал Янаева во времена ГКЧП в 1991 году. Блуждающий взгляд, трясущиеся руки, абсолютно бессвязная речь. Такое впечатление, что он был на грани инсульта»

– После этой встречи у меня был разговор с тогдашним представителем президента Украины в Крыму Виктором Плакидой. Он никогда ничего не решал в Крыму и выступал в роли флюгера при любой власти, так что это была скорее номинальная беседа. Позднее я поехал в расположение крымского территориального командования внутренних войск, и там состоялась достаточно многолюдная встреча с командным составом. Часть этих людей я видел на Майдане, часть из них мне пришлось спасать от самосуда народа, который, видя, как убивают мирных людей, в определенный момент был готов к очень жестким действиям по отношению к представителям внутренних войск. У нас был очень непростой разговор, длившийся порядка двух часов. В итоге территориальное командование внутренних войск заявило, что понимает свою задачу по обеспечению общественного порядка и будет выполнять все команды крымской власти. После этого я поехал в Верховную Раду Крыма на встречу со спикером крымского парламента Владимиром Константиновым. По моим ощущениям, на тот момент он был уже в невменяемом состоянии и напоминал Янаева во времена ГКЧП в 1991 году. Блуждающий взгляд, трясущиеся руки, абсолютно бессвязная речь. Такое впечатление, что он был на грани инсульта. Не думаю, что мне удалось его в чем-то убедить.

«Вокруг кабинета [Константинова] я насчитал до 30 людей в возрасте 30-40 лет очень специфической, «спецслужбовской» наружности. Судя по говору, это были не крымчан»

– О чем вы говорили?

– О том, что сформирована новая украинская власть, что нужно начинать снижать градус страстей, переводить Крым на мирные рельсы. Что мы будем менять крымское правительство, и это нужно делать в соответствии с Конституцией Украины и Крыма, с согласия исполняющего обязанности президента Украины. Но в ответ на это Константинов произносил какие-то бессвязные формулы – «хунта», «бендеровцы», «мы с Россией». Было видно, что к этому времени он находился под достаточно жестким контролем и каждое его слово, каждый шаг были под присмотром. Вокруг кабинета я насчитал до 30 людей в возрасте 30-40 лет очень специфической, «спецслужбовской» наружности. Судя по говору, это были не крымчане. Кроме того, насколько я помню, в кабинете также присутствовал Григорий Иоффе (нынешний председатель Общественной палаты Крыма) – тоже очень специфический персонаж.

– Как развивались события дальше?

– ​Как вы знаете, потом все же была предпринята попытка проведения сессии, от которой я отговаривал Константинова, поскольку они намеревались самостоятельно, вопреки нормам Конституции, сменить руководство правительства. Нам с главой Меджлиса Рефатом Чубаровым удалось не допустить проведения этой сессии. После этого мы вышли на митинг под зданием Верховной Рады. Митинг развивался достаточно мирно, люди высказывались в поддержку стабилизации общественно-политической ситуации в Украине и Крыму. Но потом начали подтягиваться сначала единичные, а затем все более многочисленные, условно говоря, представители пророссийских сил. Выступлениям крымских татар и патриотически настроенных участников всячески мешали.

«В России, видимо, чувствовали, что могут опоздать, что в Крыму может произойти перелом и начнет понижаться накал страстей, который они повышали в течение нескольких месяце»

Как бы там ни было, к окончанию митинга я успел поговорить со многими людьми, крымчанами разных национальностей. Был нормальный мирный настрой, понимание того, что жизнь постепенно начнет налаживаться. И вот в 4 часа утра 27 февраля произошел захват зданий Совета министров и Верховной Рады. Думаю, эта дата была продиктована двумя факторами. Первый состоит в том, что Россия старалась успеть до формирования легитимного правительства Украины – напомню, оно было сформировано во второй половине дня 27 февраля. В России, видимо, чувствовали, что могут опоздать, что в Крыму может произойти перелом и начнет понижаться накал страстей, который они повышали в течение нескольких месяцев. Ведь ситуация начала меняться, два-три дня – и она могла бы стабилизироваться. Поэтому россияне пошли на захват административных зданий. Я думаю, что вряд ли это был вариант номер один – возможно, они рассчитывали провести смену крымского премьера и посадить на эту должность Аксенова либо кого-то другого и пойти более легитимным путем. Но это у них не получилось.

– Произошел вооруженный захват административных зданий неизвестными людьми. Заложников не было. Почему в этой ситуации не действовал наш спецназ? Теоретически можно было бы подорвать захваченные здания, подорвать переправу, через которую потом стали ехать казаки и военная техника. Как вы считаете, можно ли было тогда переломить ситуацию?

– Очень важно сопоставлять подобные идеи с конкретным временным промежутком и происходящими событиями. Я напомню, что 21 февраля в конце дня Александр Турчинов был избран спикером. 22 февраля он вступил в полномочия исполняющего обязанности президента Украины, и, при всей важности крымской ситуации, в ужасном состоянии находилась вся страна. Следом за Януковичем, набив чемоданы деньгами, бежали практически все министры. Новое правительство еще не было сформировано. До вечера 27 февраля не было министра внутренних дел, разбежались заместители. Кто мог отдать команду спецподразделениям МВД, тем более, когда эта команда была сопряжена с применением силы, стрельбой, возможными жертвами, после того, как практически все представители силовых подразделений побывали на Майдане, многие из них окунули руки в кровь и увидели реакцию народа на происходящее? Думаю, адекватно оценить, что происходит, какие команды выполнять или не выполнять, они в это время не могли.

«На Турчинова давили послы практически всех европейских государств, США, говорили: мы все отрегулируем, разберем, уладим, только не вздумайте стрелять»

Кроме того, надо учитывать, что в Крыму во власти длительное время проводилась специфическая селекция. В основном во всех государственных, силовых структурах были представители донецкого клана. Эти люди делали специфическую карьеру на обслуживании верхушки украинской власти. Они были обучены не на то, чтобы соблюдать закон, а на то, чтобы обслуживать хозяина и защищать его от гнева народа. И защищать государство Украина, когда хозяин сбежал – это просто выше их понимания. Поэтому вряд ли можно было на них рассчитывать. Позднее, конечно, можно было предпринять определенные действия. Но надо понимать, что после начала захвата Крыма было очень сильное международное давление. На Турчинова давили послы практически всех европейских государств, США, говорили: мы все отрегулируем, разберем, уладим, только не вздумайте стрелять. Кроме того, рассматривался вариант массированного наступления российских войск со стороны Чернигова на Киев. Этого могло не быть, а могло и быть. Но все же это не является оправданием для бездействия. Потому что, на мой взгляд, можно было предпринять бескровные меры, чтобы сбить темп аннексии. Внутренние войска были относительно управляемы, и можно было попытаться напрямую отдать части командиров воинских частей команды, к примеру, вывести БТРы на взлетно-посадочные полосы, затопить паром на месте швартовки в Керчи, попытаться перекрыть основные трассы. Да, это непростые команды. Но это не человеческие жертвы, и это могло быть реализовано.

– Это решения должны были принимать командиры местных воинских частей?

– Нет. Эти решения нужно было принимать в Киеве. Важно было сбить темп и показать, что мы сопротивляемся, но мы не начинаем войну. Но это было сложно, и я не возьмусь критиковать тех, кто принимал в тот момент решения.

– Могли ли силы украинской армии, дислоцировавшиеся в Крыму, справиться с российскими силами, которые на тот момент стояли в Севастополе?

«Не каждый из наших командиров был готов в ответ на, допустим, блокирование наших кораблей в бухте ответить выстрелом»

– Простое сравнение численности личного состава и вооружения здесь не работает. Есть много факторов, которые не позволяли рассчитывать на эффективные действия. Первый – это явно неверный принцип комплектования личного состава воинских частей. Был нарушен основной, исконный принцип – экстерриториальность. Видимо, в силу скудного военного бюджета плавно  пришли к тому, что, например, на кораблях Военно-морских сил Украины до 60% личного состава было сформировано из жителей Крымского полуострова. Примерно такая же пропорция была в частях береговой обороны, морской пехоте, внутренних войсках. В «Беркуте» практически 100% составляли местные жители. А в том же Севастополе были общие дома для офицеров российского и украинского флота. На одной лестничной клетке, дверь в дверь, могли жить командир российского и украинского корабля. То, что командиры российских кораблей выполнили преступные команды – Бог им судья. Но не каждый из наших командиров был готов в ответ на, допустим, блокирование наших кораблей в бухте ответить выстрелом. В какой-то степени семьи этих людей оказались в заложниках. А привел к этому неправильный принцип комплектования личного состава. Кроме того, у нас сбежало практически все военное руководство. Адмирал Ильин, начальник Генерального штаба, назначенный уже в последние дни Майдана Януковичем, – это предатель. От имени Генштаба он дал воинским частям команды не оказывать никакого сопротивления, все оружие запереть в оружейных комнатах, опечатать – и улетел в Севастополь. Заминка, возникшая с формированием легитимной власти, назначением нового министра обороны и начальника Генштаба, тоже осложняла принятие решений и отдачу команд. Кроме того, украинские военные, командиры длительное время находились в российском информационном поле. В их глазах Турчинов – это представитель военной хунты. Назначенный им начальник Генштаба – тоже. Как же выполнять его команды, если это представитель хунты? Конечно, часть военных прикрыла свою трусость разговорами о том, что не было четкой команды. Команда была.

– Почему эта команда не была выполнена? И что можно было сделать, чтобы сдержать наступление российских сил?

– Вполне возможен был вывод наших кораблей. Это же не то же самое, что начинать стрелять. В мирное время командир части, наверное, не может принять такое решение без команды штаба. Но, понимая, как развиваются события, эти решения можно было принять. И корабли, пока они еще не были заблокированы в севастопольских бухтах и Донузлаве, могли выйти. Но для этого нужно было командирам частей проявить определенное мужество. Были и откровенные предатели, как, например, командир бригады береговой обороны в Перевальном, который переметнулся на сторону противника. Такие, как адмирал Денис Березовский, который предал на следующий же день. Или начальник УВД Крыма Игорь Овруцкий, также на следующий же день передавший управление главком МВД оккупантам. И я хорошо помню, кто предложил негодяя Овруцкого на должность начальника УВД Крыма, к большому сожалению, это был экс-постпред президента Украины в Крыму Сергей Куницын. Думаю, настанет время, когда каждый ответит за свои действия и бездействие.

«Мы в состоянии мирным путем вернуть Крым в состав Украины​»

– С момента аннексии Крыма прошло уже два года. Как вы считаете, сможет ли Украина вернуть Крым, и если да, то каким образом?

– Украинские политики любят говорить: мы построим светлое будущее в Украине, и тогда, мол, все на это посмотрят, и Крым вернется. Во-первых, это не метод решения этой задачи, а, во-вторых, эти люди светлое будущее не построят. Возвращать Крым нужно, активно действуя на всех фронтах, в том числе экономическом. То, что сегодня власть была вынуждена запретить товарные поставки в Крым, – это очень важно. То, что под давлением общества власть вынуждена была прекратить позорные поставки электроэнергии в так называемый Крымский федеральный округ, – очень важно, потому что в десятки раз повышает цену оккупации для государства-агрессора.

«Надо просто менять власть на более патриотичную. Потому что вся эта подлость, торгашество отдаляют возвращение Крыма»

Нужно и дальше усиливать украинские санкции в отношении Российской Федерации, не вилять, а добиваться усиления санкций против государства-агрессора со стороны всего цивилизованного мира. Активно действовать на юридическом фронте, чтобы Российская Федерация понимала неотвратимость финансового наказания за агрессию, наказания, которое заставит десятки лет платить за содеянное, за ущерб, нанесенный государству Украина, украинским гражданам и украинскому бизнесу. Но для этого должна активно действовать власть. А она действует даже не на тройку. В январе Яценюк запретил закупать в Российской Федерации кетчупы и еще что-то подобное. Ну, что тут – засмеяться? Грешно, наверное. Надо просто менять власть на более патриотичную. Потому что вся эта подлость, торгашество отдаляют возвращение Крыма. Но я абсолютно уверен в том, что на это не нужны десятилетия. Мы в состоянии в очень короткий срок, эффективно действуя, мирным путем вернуть Крым в состав Украины.

Источник: Крым.Реалии